Ледяное проклятье

Потеряв оружие, Лени сорвал с пояса нож и кинулся к пауку. Между ними оставалось не больше шага, когда нежить вновь полыхнула зелеными глазницами, и рыжий замер на месте, безвольно опустив руки. Хлещущий удар сразу двух костяных лап, и Лени с криком боли отшатывается назад, роняя нож и хватаясь руками за глубоко рассеченное лицо. С яростным рыком я плечом отбросил Лени в сторону, принимая на себя следующий удар лап, и опустил лезвие меча на нежить. Оружие с сухим треском отскочило в сторону, оставив глубокую выщербину на черепе, паук издал пронзительный визг, по моей броне вновь проскрежетали его лапы. В следующую минуту в дело вступили ледяные щупальца — к нежити метнулись сразу несколько полупрозрачных отростков и вонзились в череп, пройдя внутрь через деформированные глазницы и черный зев рта. Слепленная из человеческих останков мерзкая тварь дернулась назад, беспорядочно хлеща передними лапами, по вонзившимся внутрь черепа щупальцам пробежал зеленый огонь с синеватым отливом, и паук безжизненной массой рухнул на снег. Я рывком встал, выдирая щупальца из тела твари, и развернулся к последнему из шурдов, но в этом уже не было необходимости — избежавшему удара топором гоблину так и не удалось подняться. Оседлавший его гном с глухим хеканьем раз за разом опускал заляпанный кровь топор на голову бьющегося в агонии шурда.

— Всех взяли? — хрипло спросил я, крутнувшись на месте. — Я спрашиваю — всех взяли?!

Ниргалы синхронно кивнули, и, чувствуя, как меня оставляет горячка боя, я переключил внимание на продолжающего наносить удары гнома:

— Тикса! Брось его, он уже мертв! Лени! Ты как?

— Глаза, господин, — глухо отозвался скорчившийся на снегу Лени, не отрывая рук от залитого кровью лица. — Ничего не вижу.

— Покажи. Тише, не дергайся! — Опустившись на колени рядом с Лени, я силком отвел сопротивляющуюся руку в сторону и вздрогнул — левая глазница зияла пустотой, перечеркнутая уродливой раной, тянущейся от лба через всю щеку до самого подбородка. Снабженная изогнутыми когтями паучья лапа глубоко распахала лицо, зацепив по пути глаз и расплескав его остатки по щеке. Создатель… Мерзкая тварь знала, куда ударить. Била в самое уязвимое место.

— Ох… — выдохнул я, застыв на месте и боясь взглянуть, что там со вторым глазом.

— Что, господин, совсем плохо, да? — дрожа всем телом, всхлипнул Лени, в его голосе слышался страх услышать самый ужасный ответ.

— Убери вторую руку от лица, — вместо ответа велел я, готовя себя к самому худшему.

Кивнув, Лени отнял ладонь, открыв вторую рану, и, глядя на его навсегда изуродованное лицо, я испытал чувство облегчения — глаз был на месте. Веко покрыто сгустками крови, плотно закрыто, но цело. Глаз не зацепило.

— Ты будешь видеть, Лени, — произнес я. — Будешь.

— Слава Создателю, — вновь всхлипнул рыжий, поднося дрожащие пальцы к глазам. — Я уж испугался, думал — все, лишился глаз.

— Не трогай, — остановил я его руки. — Я еще не все сказал. Видеть будешь, но только одним глазом. Второго нет.

— К-как нет, господин? — всем телом дернулся Лени. — Как нет?!

— Вытек, — будничным тоном ответил я. — Так! А ну хватит ныть! Ты воин или кто? Глаз достойно потерял, в бою, когда господина своим телом от опасности закрывал! Ниргалы! Поднимите его и несите к волокуше. Да осторожней!

— А я еще жениться хотел… — слабо произнес рыжий, безвольно болтаясь меж рук подхвативших его подмышки ниргалов. — Не суждено, значит…

— Женишься, — дал я еще одно обещание. — Вот домой доберемся, как раны твои подживут — так сразу и свадьбу сыграем. На самой красивой девушке. А шрамы такому делу не помеха.

— На самой?

— Ага, — кивнул я, озираясь в поисках куда-то запропастившегося Тиксы. — Какая понравится — на той и женю. Тикса!

— Да! — Голос гнома донесся от реки. — Я лошадь вести поближе! И бинт достать!

— Молодец, — отозвался я, наклоняясь над телом шурда и сдирая с трупа пояс. — Замотай Лени голову.

По очереди обойдя мертвых гоблинов, я снял с них пояса, собрал все валяющееся на снегу оружие. Не стоит оставлять врагу такой подарок. Хлипкие луки сломаю и выкину по дороге в первый попавшийся сугроб, железные ножи и мечи — в волокушу: вдруг гномы что с кузницей придумают. Напоследок отсек каждому из шурдов головы и руки. Все из того же нежелания дарить шурдам подарки. Перебьются твари без свежих зомби.

Продравшись сквозь заросли обратно к реке, обнаружил, что все уже готово к отбытию. Бедняга Лени вновь лежал на волокуше с наспех перевязанным лицом, отряд уже выстроился в устоявшийся походный порядок. На ходу дав отмашку, я поспешил в начало коротенькой колонны.

— Ходу-ходу! До первой излучины — и сразу на тот берег.

Проламывая ледяную корочку снежного наста, я двинулся вперед, за мной потянулись остальные.

— Корис! — догнал меня запыхавшийся гном, по колено проваливаясь в снег. — Надо Лени хорошо перевязать! Сейчас оченно плохо перевязано! Кровь течь!

— Нет времени, — не останавливаясь, бросил я. — Придется ему потерпеть. Встань за мной — помогай утаптывать снег.

Пристроившись за моей спиной, Тикса пропыхтел:

— Шурды мертв. Почему так спешить?