Ледяное проклятье

Купили многое. А самое главное — сумели довезти в целости и сохранности. Не подохла ни единая курица, несмотря на серьезные морозы. Сберегли.

Но больше всего меня заинтересовал другой момент в поведанном мне рассказе.

В последний день пребывания в пограничном городке за стол к моим вечерявшим людям подсел незнакомец и, всячески юля, исподволь пытался расспросить их, не поскупившись на несколько кувшинов крепкого вина. Интересовался, где находится наше поселение, сколько в нем человек и кто главный…

Недотепа не понял, на кого нарвался. Спутал битых жизнью старых наемников с недалекими крестьянами. И поплатился за это, когда от ласкового увещевания и подливания вина перешел к угрозам и схватился за меч. Рикар долго думать не стал и одним ударом топора отправил недоумка на тот свет. Прибежавшая на вопли трактирщика стража поначалу угрожала, но словно по мановению волшебной палочки там появился наш святой отец Флатис, всего парой слов угомонивший излишне ретивых служак. А на следующий день они уже отправились в обратный путь, отягощенные драгоценным грузом и плетущимися в хвосте пиратами.

Кто мог интересоваться затерянным в глубине Диких Земель поселением?

Правда, Рикар не был уверен, что интересовались именно нашим поселением, но вкупе с полученным сегодня Вестником стоит насторожиться…

— Господин, я стол сюда поставлю. В тени от скалы, где попрохладней. Чего вам на солнцепеке париться, верно?

Взглянув на Рикара, пытающегося согреть дыханием замерзшие пальцы, я фыркнул:

— Очень смешно. А сумка моя?

— Туточки, — отозвался здоровяк, снимая с плеча сумку с моими личными вещами и находками из могилы Кассиуса.

— Спасибо. А теперь иди в пещеру. Нечего здесь мерзнуть.

— Да я и не замерз, — попытался было отбрехаться здоровяк, но я остался непреклонным.

— Иди в тепло! Это я холода не чувствую, а ты через час в сосульку превратишься.

— Ну вы же превратились, и ничего, — хмыкнул Рикар, послушно разворачиваясь к лестнице.

— Ага, — кивнул я, открывая сумку. — Превратился. Знать бы еще, как именно да почему не сдох… Иди давай. А то я не могу работать и одновременно за щупальцами следить. Ткнут ненароком, и будешь как та курица.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — поплевал здоровяк. — Ежели что — зовите. А я пока Древина делом озадачу.

* * *

Задумчиво откусив от зажатой в кулаке сосульки изрядный кусок, я с хрустом заработал челюстями, не отрывая взгляда от аккуратно разложенных на столе обрывков пергамента.

Большую часть того, что некогда было книгой, я безжалостно сбросил со стола по причине полной бесполезности. Мусор. Настолько сгнили, что нельзя разобрать ни слова. Да еще и в дырках — не иначе черви поработали, прогрызая себе ходы.

Полезного осталось немного. С пару десятков клочков, на которых виднелись одинокие слова, рваные фразы и куски отрывочного текста. Вот только смысла я уловить не мог, как ни пытался. Непонятно, где начало и где конец.

Немного подумав, я вооружился магическим пером и, открыв свою книгу для заметок на чистой странице, принялся переписывать все подряд, старательно копируя до последней закорючки. Спасибо, почерк был разборчивым и даже с претензией на каллиграфичность. За прошедшие столетия чернила лишь слегка выцвели, но не исчезли.

Копирование заняло полчаса, наполненные моим старательным пыхтением и сдавленными ругательствами, когда при попытке расправить очередной обрывок он распадался прямо у меня в пальцах. Хотя я и пытался прикасаться как можно нежнее — в железных шипастых перчатках-то… да еще и ледяные отростки с любопытством снуют над столом. Один раз самое наглое щупальце умудрилось выхватить у меня из пальцев перо, и я едва успел забрать драгоценное стило до того, как его сломали.

Как бы то ни было, несмотря на все возникшие трудности, я все же справился и со вздохом облегчения разогнулся. Оценивающе взглянул на исписанную страницу и недовольно скривился. Полная мешанина. Еще раз вздохнув — на этот раз сокрушенно, — я начал с первой строчки, внимательно вчитываясь в каждое слово, пытаясь уловить хоть что-то полезное и восполнить зияющие между слов пробелы своим воображением и логикой. Получалось не очень, но вскоре мне стало ясно, что покойный Кассиус использовал свою книгу точно так же, как и я свою — записывал в нее все, что казалось ему важным. Адская смесь многолетнего личного дневника, отметок по финансам и рабочих записей.