Ледяное сердце

— Я была весьма недовольна тем, что мне «настоятельно рекомендовали». Когда же я прочитала архивные записи, мое неудовольствие сменилось глубоким возмущением. Мало сказать, что Гордон не был выдающимся студентом. Его испытательный срок длился несколько семестров. Он получал посредственные оценки по самым легким предметам, и ему понадобилось пять лет, чтобы сдать выпускные экзамены. Тем не менее Гордону каким-то образом, все по той же причине, удалось получить степень магистра. — Мартин скривила губы. — Я получила степень доктора наук в Беркли, стажировалась после этого в Лондонском университете, а потом еще в университете штата Колумбия. Сьюзан Санторини получила докторскую степень в университете штата Колумбия, преподавала во Флоренции и Корнуоллском университете, прежде чем я заарканила ее. При современном состоянии рынка труда для ученых мы могли подобрать самых лучших докторов наук, выпускников престижных университетов. Вместо этого нам пришлось понизить наш интеллектуальный уровень и взять этого шута горохового.

— И это содействует пополнению бюджета, — предположил Майло.

— О да. Каждый год кафедра получает чек от «Трублад эндау-мент», фонда, основанного отчимом Гордона. Этого хватает на то, чтобы поддержать нашу… заинтересованность.

— Академическая удавка, — обронил Майло.

— Отлично сказано, детектив. Признаться, ваш сегодняшний визит помог мне более отчетливо увидеть то, что происходит. Если правонарушения, допущенные Гордоном, выходят за пределы моей фантазии, мне, возможно, придется принимать самые серьезные в жизни решения. Но прежде чем я продолжу свой рассказ, мне нужно следующее: вы обещаете держать меня в курсе и предоставить достаточный запас времени; я должна иметь возможность взять отпуск до того, как разразится буря. Это позволит мне избежать участия в уголовно-процессуальных делах.

— Вы увольняетесь, мадам?

— Почему бы и нет, если финансовое положение позволяет сделать это? Вернон постоянно твердит, чтобы я сократила нагрузку. Мы оба давно испытываем страстное желание путешествовать. Может быть, это рука провидения. Так что, если вы хотите больше узнать о недостатках Гордона, вам следует постоянно информировать меня.

— Справедливо, — согласился Майло. — Какие проблемы были у вас с Шуллем?

— Мелкие кражи, небрежные отчеты о расходах. Он часто пропускал занятия, несправедливо ставил оценки. Его лекции отвратительны. Низкопробные доклады о поп-культуре и идиотские списки литературы для чтения. Все сосредоточено на сиюминутном «прозрении» Гордона, а его кругозор чрезвычайно узок.

— Дилетант, — вставил я.

Шулль использовал это слово для характеристики Кевина Драммонда. — Чтобы быть дилетантом, нужно работать. Гордон олицетворяет все дурное, что сходит за ученость в современной науке. Он мнит себя высшим судией, выносящим приговор миру созидания. Считает себя художником, хотя он всего-навсего жалкий неудачник.

Майло выпрямился.

— Как это?

— Гордон возомнил себя человеком Возрождения. Он рисует ужасные картины, состоящие из клякс. Садовые пейзажи, якобы написанные в импрессионистской манере, по уровню ниже работ ученика средней школы. Вскоре после того, как Шулль появился у нас, он принес мне несколько полотен и попросил организовать ему персональную выставку за счет кафедры. — Мартин фыркнула. — Я выставил его, и он отправился к декану. Но даже связи ему не помогли.

— Человек Возрождения, — проговорил Майло. — Что еще?

— Гордон играет на гитаре и ударных инструментах, и играет отвратительно. Он часто болтал то о выступлении, то о сопровождении сольной импровизации. В прошлом году он вызвался выступить на вечеринке, которую мы с Верноном организовали для студентов-отличников. Тогда я имела глупость согласиться. — Мартин закатила глаза. — И словно всего этого самообольщения ему недостаточно, Гордон утверждает, будто пишет роман — «великий опус», который расхваливает с тех пор, как я с ним познакомилась. Ни одной страницы рукописи я не видела.

— Слов много, а дел мало, — заметил Майло.

— Типичный калифорнийский пижон, — продолжала Мартин. — Без семейных денег он прислуживал бы в ресторанах и врал о предстоящем ему важном прослушивании.

— Вы сказали, что он часто прогуливал.

— Гордон постоянно отвлекался на какие-то мероприятия, финансируемые его отчимом.

— Какие мероприятия?

— Сомнительного свойства исследовательские поездки, симпозиумы, съезды. В дополнение к прочим претензиям Гордон считает себя неустрашимым искателем приключений — он был в Азии, Европе, везде. Все это — составная часть того образа мачо, которого он из себя разыгрывает: клетчатые рубашки с галстуками, походные ботинки, борода, как у Ясира Арафата. Гордон постоянно говорит о том, что работает над каким-то научным докладом, но опять-таки никаких результатов этой работы не видно. — Мартин стукнула по столу пальцем. — В каком-то смысле миру повезло, что он ничего не доводит до конца, поскольку писатель Гордон скверный, а его письменные работы отличаются непоследовательностью, самодовольством и высокопарностью.