Ледяное сердце

Спит ли Коннор и не хочет подходить к телефону? Или она уже в городе и занимается наблюдением на улицах? Может быть, ни то, ни другое и она просто отдыхает, пошла на свидание. Она довольно привлекательна. Девушка, активно участвующая в напряженной общественной жизни.

Умом Эрик понимал, что удовольствия необходимы.

Но внутренний холод не покидал его.

34

Петра встала рано, чтобы поработать на улицах. Вчера, в вечернюю смену, она наблюдала за людьми, собиравшимися в группы с наступлением темноты: уличными евангелистами, наркоманами, превратившимися в зомби, праздно шатающимися и явными негодяями. За сумасшедшими тоже. Голливуд ночью — это сумасшедший дом на открытом воздухе.

Петра внимательно всматривалась в пустые глаза, вдыхала тошнотворные запахи, чувствовала отвращение, жалость и понимала бесплодность своих поисков. Это были люди той же категории, что и Эрна Мерфи. Но ни один из тех, кто был способен говорить, не сознался в том, что знал крупную рыжеволосую женщину.

Сегодняшний день обещал быть попроще: занимаясь торговым людом, Петра пропустила первый тайм. Надо надеяться, что кто-то из добропорядочных граждан вспомнит Эрну.

Дал информацию один мелкий жулик. Бледный, слегка подвыпивший двадцатидвухлетний торговец небольшими дозами наркотика по кличке Строуб. Настоящее имя — Дункан Брэдли Бимиш. Парень из сельской местности, деревенщина откуда-то с юга. Петра точно не вспомнила. Он убежал из дома много лет назад, пришел в Голливуд и растлился подобно многим другим.

Петра использовала его как обычного осведомителя. Весьма заурядного, и только один раз. Она столкнулась с Бимишем, занимаясь расследованием стрельбы в баре, и этот наркоман сообщил информацию сомнительного свойства. Однако она позволила Петре выйти на одного человека, который знал того, кто, возможно, слышал о чем-то, что могло произойти, но не произошло.

Провал обошелся ей в семьдесят «зеленых», и она была сыта по горло этим Строубом. Но он сам отыскал Петру, когда она беседовала с владельцем заведения на Вестерн-авеню, рекламируемого как «Средиземноморская кухня». На Вестерн это означало кебабы, фалафелиnote 11 и запах тлеющего древесного угля.

Владелец, выходец с Ближнего Востока, с большим золотым передним зубом и слишком дружелюбными манерами, казался липким типом, склонным к мимикрии. Заведение общественного питания имело сертификат формы В от департамента здравоохранения, и это означало, что количество экскрементов грызунов здесь превышало приемлемый уровень. Золотой Зуб заявил, что никогда не видел Эрну Мерфи, и предложил Петре бесплатно отведать его изделия. Когда она, извинившись, отказалась и собралась уходить, кто-то прогнусавил:

— Я восьму бутемброт, тектиф Коннор.

Она повернулась и увидела дергающуюся физиономию Строуба Парень ни секунды не стоял спокойно, и его длинные волосы болтались, как оборванные электрические провода.

Смуглое лицо хозяина предприятия общественного питания побагровело.

— Ты! — Потом, обращаясь к Петре: — Забэрыте иво з моэго завэдэния. Он всо времи воруэт у мэнэ горкий пэрэц.

— Пошел ты на …, Осама, — выругался Строуб.

— Повежливее, Дункан, — посоветовала Петра.

Строуб кашлянул, обдав Петру запахом табака, и стукнул себя по колену.

— Тектиф Коннор! Што случилась? Што это такое? Судорожно дергающиеся пальцы изогнулись в сторону фото в ее руке.

— Убитая женщина.

— Аж мороз па кожи. Дайти пасматрю. Король кебаба распорядился:

— Вы. Полицейская. Убэритэ иво з моэго завэдэния!

Строуб согнул колени, встав в позу болельщика, наблюдающего за полетом мяча. Длинные пряди волос качнулись подобно ползучим растениям. Когда он показал хозяину средний палец, Петра вывела его из «завэдэния» подальше от криков Золотого Зуба, к своей машине.

— Чалма хренова, — сказал Строуб испуганным голосом. — Если я вернусь и прирежу его, вам не будет противно расследовать это дело? — Не успела Петра ответить, как замедленно соображающий наркоман снова уставился своими хитрыми, как у койота, глазами на фото Эрны Мерфи. Глаза засветились радостью подонка. — Эй, я знаю ее.

— Знаешь?

— Да, да, да, да. Я её видал… дайте-ка вспомнить… должно быть, несколько дней назад.

— Где, Дункан?

— Сколько дадите за это?

— Один сандвич.

— Ха-ха-ха-ха. Не шутите, тектиф Коннор.

— Откуда мне знать, сколько стоит эта информация, пока я не выяснила, что тебе известно, Дункан?

— Как я могу сказать вам без оплаты, тектиф Коннор?

— Ох, Дункан, Дункан. — Петра открыла свою сумочку и извлекла оттуда двадцатку.

Строуб схватил банкноту, сунул в карман и, прищурившись, посмотрел на фото.

— Должно быть несколько дней назад.

— Ты уже говорил мне это. Когда точно? И где?

— Когда точно… три дня назад. Может, три… а может, и два… может, три.

— Так сколько же, Дункан?

— Ух ты, черт… Время, оно, знаете… Иногда оно… — Строуб захихикал.

Два сильно отличается от трех. Эрну Мерфи убили три дня назад. Два означало бы, что достоверность информации Строуба равна нулю.

— Так два или три, выбери что-нибудь одно.

— Я сказал бы, три.

— Где ты видел ее, Дункан?

— Околь Бронсона, Риджуэй. Где-татама, понимаете?