Читаем Ледяное сердце полностью

Лилит начала в очередной раз орать на Волкова, а я даже не вникала в суть их «беседы». Я просто упала на кровать, надела наушники и начала рассматривать красивейший белый потолок. Раньше я бы только радовалась лежать в кровати, слушать музыку, так чтобы никто не трогал, но сейчас. Сейчас я так уже не могу. Может, я и правда просто начала взрослеть? Как было раньше хорошо за закрытой дверью. Здесь, в этих четырёх стенах, был только мой мир, моя крепость. Я не изменилась, мой мир остался прежним, всё осталось прежним, изменилось только одно: этот мир просто расширился и ничего более. Мне точно так же нравится быть одной, также нравится читать в тишине, или, слушая музыку, мне всё также нравится проводить время в этих четырёх стенах, рисуя. Но порой мне надоедает эта тишина и мне хочется вместо музыки послушать непонятный бред Лилит, хочется набрать номер Ромы, порой мне хочется дышать полной грудью, а не маленькими вдохами, порой я хочу жить полной жизнью, но в итоге я остаюсь в этой комнате, читая и слушая музыку в полном одиночестве.



– Лиль, пойдём гулять, – сама от себя такого не ожидала, но мне надоело сидеть дома. Пусть дверь ко мне не вернётся, но я хочу отдохнуть. Молодость даётся один раз. Пусть в итоге я останусь одна, в своём собственном мире, но именно сейчас мне была необходима эта прогулка.


– Что? Тебя из дома за уши вытащить нельзя. У тебя температура? Ты заболела? Иди-ка сюда? – Лилит начала приближаться ко мне, но я в очередной раз пульнула подушку, чтобы хоть как–то её затормозить.


– Нет, у меня нет температуры, и я не заболела. Я просто хочу пойти погулять. Да или нет?


– Я думала, это будет дольше, поэтому и пришла раньше времени. Ничего. Я что, зря пришла и проснулась в воскресение раньше обычного?


– Так, ну, и куда я вляпалась на этот раз с твоей помощью?


– Преподать урок Шестаковскому.


– Ты не серьёзно, да? – но её молящий взгляд меня переубедил – Ты серьёзно. Ну, и какой у тебя гениальный план?


– Я у тебя спросить хотела.


– Можно было и не спрашивать. Ладно, есть одна идейка. Готова заводить новые знакомства?


– Конечно. Это законно?



Я проигнорировала этот вопрос, взяла телефон, подошла к шкафу, достала привычные толстовку и джинсы и пошла в ванную, ибо переодеваться с дырой вместо двери мне не хотелось. Переодевшись, я нашла номер Ромы и провела пальцем по экрану. Уже через три гудка он поднял трубку.



– Что в лесу сдохло без моего ведома?


– Издеваешься?


– Ни капли. Когда ты мне последний раз звонила? Точно, никогда. Так что в лесу много чего сдохнуть должно было.


– Шарипов, не наглей. Я тебя хочу позвать гулять.


– Так, ну и что я должен сделать?


– А, может, просто так?


– Не смеши меня. Тебя за уши из дома не вытащишь…


– Достали. Я просто погулять хочу. Надоело мне дома сидеть. Да или нет?


– Как я могу тебе отказать?


– Тогда встретимся в парке, где вчера ты нудил, что есть хочешь.



Выйдя из ванной, я поняла, что эти двое опять ругаются, но ругались они тихо, почти шёпотом. Я ничего не могла расслышать.



– Звони своему ненаглядному и скажи, чтобы через час подходил к парку.


– Он не мой. Почему через час?


– Потому что. Звони и спускайся.



Оставив этих двоих, я спустила вниз и начала обувать любимые кроссовки. Зашнуровав их, я стала ждать Лилит либо она опять ругается с Волковым, либо так долго болтает с Сеней.



– Куда ты на этот раз? – раздалось со стороны двери. Бабушка домой пришла. Она у меня дверь забрала, и я обиделась. Звучит по-детски, но раз она воспитывает меня, как ребёнка, я буду вести себя соответственно. – Катя? – ага, щас я так и побежала отвечать.



Она хотела сказать ещё что-то, но её перебил звонкий голос Лилит:



– Здравствуйте. Я готова, идём?


– Не прошло и года.



Лилит показала мне язык и вышла из дома, я следом за ней, но я успела расслышать слова Волкова, сказанные бабушке:



– Алина Павловна, это дохлый номер. Её уже не изменить.



Пусть считает, как хочет. Плевать я хотела.



– В чем состоит план?


– Узнаешь.



Больше мы не сказали друг другу ни слова. Шли в полной тишине. До парка мы дошли за двадцать минут. Лилит хотела пойти к свободной скамейке и, когда я пошла туда, где сидел Рома, немного прифигела. А что? Для меня подойти к Роме сзади, обнять за шею и поцеловать в щёку нормальное дело. Правда, Роме никогда не нравилось, что я к нему сзади подхожу.



– Привет, Ром. Знакомься это Лилит. Лилит это Рома.


– Так и знал, что не просто так. Привет, Лилит.


– Ага, – это единственное, что смогла выдавить из себя моя подруга, разглядывая Рому.


– Слушай, а она нормальная?


– Сам ты ненормальная. Она просто в шоке. Не часто я её знакомлю с таким парнем.


– Значит она не в курсе?


– Это будет сюрприз. Ты должен просто с нами погулять, а когда придёт её будущий парень, благополучно свалить. Ясно?


– Один вопрос: Почему будущий?


– Потому что я пока в процессе.


– Понял. Ну, что? Пойдёмте?



Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века