Ледяное сердце

«Прекрасно зная, что вы придёте под утро, а некоторые только к свадьбе Анны и Артёма, мы решили поехать к знакомым до этого момента. Прошу не разгромите весь дом.

С любовью, дедушка»

Смайлик бы ещё пририсовал или поцелуйчик, было бы вообще шикарно. Время было всего восемь часов вечера, поэтому я поплелась к себе на второй этаж и переоделась в домашнюю одежду. Открыв ноутбук, я поняла, что он не разбился и даже работает. Зайдя на страницу «Вконтакте» я обнаружила там много сообщений от Лилит, читать, а тем более отвечать я не собиралась. Открыв свои аудиозаписи, включила первый попавшийся и пошла в кровать читать какую-нибудь книгу. Был бы кто-нибудь дома, я бы сидела в наушниках и читала, а так можно немного и расслабиться.

Читать не получилось, ибо из головы не шёл Волков со своей агрессией. Отложив книгу, я положила голову на подоконник и закрыла глаза. Я бы так и заснула, если бы не тарабание в дверь. Выключив музыку, я подошла к двери, открыла её и немного впала в шок.

– Прости, виноват, просто не знаю, что на меня нашло.

Я не смогла сдержать улыбки.

– А извиняешься ты или этот огромный заяц? – в руках у Андрея был огромный плюшевый зверёк.

– Оба. Медведь банально, да, их и не было как-то. Войти можно?

– Наверное, – он посадил зайца на кровать и начал, потирая шею, ворчать, что он слишком тяжелый.

– Ну так что? – он посмотрел на меня своими карими глазами слишком ожидающе.

– Наверное.

– Я другие слова знаешь?

– Наверное, – а это я уже начинала издеваться, а он кипеть от злости. Оказывается, его можно завести с пол-оборота.

– Мир? – он протянул свою руку в мою сторону, а я смотрела на неё и не знала, что делать. Извиняться должна я, а не он. Я перевела взгляд на нового жителя своей комнаты, вздохнула и протянула руку с единственным словом:

– Наверное.

Глава 16

– Я есть хочу, – раздался скулящий голос Волкова с левой стороны. За последние полчаса он произнёс эту фразу раз пятьдесят, и если вначале я пыталась его игнорировать, то сейчас у меня сдали нервы.

– Это единственное, о чём ты сейчас можешь думать?! У тебя голова вообще на плечах имеется?!

– Я сегодня почти не ел, Новый год всё-таки, ещё и свадьба у этих двоих, а значит ещё больше еды. Думал, что смогу ещё набить свой живот, так что – да. Еда – это единственное о чём я могу сейчас думать! Кто же мог знать, что мы в Новый год будем заперты на чердаке у Стаса?! Ты знала? Я вот – нет!

В порыве своего разъярённого монолога Волков дёрнул своей правой рукой, а моя левая рука поднялась вместе с его правой. И холодный металл вновь вписался в мою кожу, что опять отдалось болью в запястье. В свете единственного источника света, непонятной лампочки на потолке, я вновь увидела наручники дядь Пети, которые прочно сковали меня и Волкова.

– Ай, больно вообще-то. Можно поосторожнее, мудило, блин, – я дёрнула рукой вниз так, чтобы на этот раз в кожу Волкова впилась холодная сталь.

– Если бы не ты, всё было бы нормально и сидели бы мы сейчас внизу, Новый год праздновали, – рявкнул он, а у меня в душе открылась старая обида.

– Я виновата?! А ты не охринел ли?! Это ты вёл себя, как скотина законченная! – договорить мне не дали.

– Я?! Ну да, конечно, ты никогда ни в чём не виновата, крайний всегда я. Только не в этой ситуации! Я даже не знаю, почему мы поцапались.

– Да пошел ты на хутор бабочек ловить, Волков, тебе там самое место, бесишь меня уже.

Я отвернулась от него настолько, насколько позволяли мне наручники. Не знает он, конечно, скотина. Значит, сидеть флиртовать с Синицыной в моём доме, в моей гостиной, при мне же, ещё и чаёвничая моим любимым зелёным чаем, он знает, как делать. А как элементарно извиниться за своё «вульгарное» поведение, он не знает, как делать. Пусть валит на все четыре стороны. Достало меня это всё. Просто бесит.

Я облокотилась головой об стену, закрыла глаза и пыталась понять, как же утро, день и вечер тридцать первого декабря могли так обернуться, а день ведь не задался с самого утра, по крайней мере, у меня.

 

***

Утро тридцать первого декабря началось, как и любое моё утро в шесть утра от крика нелюбимого будильника, который звонил уже минут пятнадцать, а я никак не реагировала на него, ибо мне просто было плевать и я хотела спать и больше ничего. Когда я всё-таки открыла глаза и оторвала голову от любимой подушки, была уже половина седьмого. Я уверена в том, что я и мой будильник никогда не будем ладить друг с другом, ибо эта нелюбящая меня штуковина будит меня с утра пораньше каждый день в независимости от даты, дня недели и месяца. И плевать, что я сама его завожу. Пусть это будет моей «женской логикой», ведь думаю и мыслю сейчас я иначе.

Новый год меньше, чем через сутки, а я сижу на кровати с закрытыми глазами и мечтаю вот так не заснуть. Через силу открываю глаза и поворачиваю голову в сторону окна, а за окном хлопьями сыплется снег, накрывая землю белой пеленой. Давно у нас не было такого количества снега. «Аномально холодная и снежная зима» – вот так твердят по телевизору. Детворе хорошо, они каждый день гуляют и сходят с ума. Да и не только дети, но и Антон с Андреем просто выходят на улицу и веселятся вместе с Бродягой и Машей, а я сижу дома, так как даже с миром между мной и Волковым я не могу находиться рядом с ним.

После всех утренних процедур я не стала похожа на человека, но уже не походила на ходячего мертвеца, было какое-то промежуточное состояние. Кофе, в отличие от будильника, мой лучший друг, который не бросит на произвол судьбы и не даст заснуть прямо на кухонном столе. А вот это уже походит на шизофрению, если у меня в друзьях завелся кофе, а во врагах будильник.

Через минут сорок я всё-таки добралась до кухни и выпила «своего лучшего друга», но это не очень и помогало, глаза всё равно закрывались. Я уже положила голову на стол и практически заснула, но мой сон рукой сняло после обычной фразы:

– Доброе утро! – если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы даже внимания не обратила, но сказал это Андрей.

– Утро добрым бывает только часов в двенадцать, а лучше в час.

– Что-то пессимистично это звучит, – сказал он каким-то слишком бодрым голосом.

– Реалистично, – ответила я и вновь положила голову на стол. Спать я уже не хотела, но и созерцать его полуголое тело тоже не очень хотелось.

– Как знаешь, – я услышала, как напротив меня по звукам отодвинулся стул и Волков, скорее всего, на него сел. Я чувствовала, как он сверлил мою голову взглядом и просто не выдержала.

– Чего тебе? – поднимая голову, спросила я.

– Ничего, сижу, кофе пью, не видно, что ли? – он смотрел на меня своим взглядом а-ля «Я – Бог».

– Ты одеться не хочешь? – вопрос вырвался быстрее из моего рта, чем я сумела о нём подумать.

На его лице появилась ухмылка, а в глазах заиграли чёртики, и вот такое сочетание мне совершенно не нравилось.

– Зачем? – спросил он наивно, а вот глаза выдавали его со всеми потрохами. – Что, понравилось?

Я дождалась того момента, пока он начнёт пить кофе, и сказала:

– Не смеши мои тапочки, Волков. В тебе нет ничего особенного, а вот в Ромке, – я сделала вид, что задумалась на секунду и продолжила, – это да. Вот у него шикарное тело, а в тебе нет ничего такого, – повторила я для большего эффекта, – просто беспокоюсь, как бы ты не заболел, ходя в подобном виде в такой холод, – говоря это, я сделала последний глоток кофе.

Поставив кружку в раковину, я подошла к лестнице, повернула голову в сторону Андрея и попыталась вложить в следующую фразу столько холода, насколько была способна:

– Волков, месть – блюдо, которое подаётся холодным и в нужное время, а сегодня как раз подходящий для этого день, – сказав это, я пошла одеваться, чтобы погулять с Бродягой.

Я давно решила, что моя очередь мстить Андрею за все свои слёзы, пролитые из-за него же по ночам. Как Новый год встретишь, так его и проведёшь, кажется, как-то так говорят. Я в последний день года буду мстить Волкову, как только смогу. Конечно, будет мне и отдача, хорошая такая, но я готова её потерпеть ради чувства собственного удовлетворения.

Ближайшие полчаса всё было спокойно, так как дома меня не было, и я не знала, что там происходит. Придя домой, я не сразу увидела, что к нам пришли гости, а точнее гостья в лице Синицыной. Не увидела, потому что купала собаку после прогулки.

– Ты что тут делаешь? – это был первый вопрос, который я задала, войдя в гостиную.

– Андрюшу жду, а вот ты, что здесь забыла? – прошипела она, и я впала в некий ступор. Я, конечно, знала, что у неё мозги отсутствуют в черепной коробке, но не знать, к кому ты входишь в дом, уже перебор.

– Андрюшу ждёшь? Синицына, я знала, что перекись давно уже разъела тебе весь мозг, и без понятия, как ты дожила до десятого класса, но ты хоть знаешь, к кому домой пришла?

Она посмотрела на меня, как на умственно отсталую и проговорила:

– К Антоше и Андрюше, – при этом ещё и хлопая наращенными ресницами. Вот теперь я потеряла дар речи.

– Катя, ты уже пришла, а мы думали ты чуть позже придёшь, – а вот и Антоша с Андрюшей пришли.

Я медленно повернулась к ним лицом, скрестила руки на груди, вскинула бровь и прошипела:

– А вот и Антоша с Андрюшей. Самим-то не противно?

– Мы можем объяснить. Ладно, Андрей может. Вот сейчас он и объяснит всё, – Волков, кажется, был немного в шоке, но я перевела на него взгляд и стала ждать, когда он начнёт что-то врать, но тут Синицына подлетела к Волкову, схватила его за руку и, хлопая ресницами, сказала:

– Я могу всё объяснить. Лариса Ивановна сказала, что я и Андрюша будет петь в дуэте. Вот я и пришла его обрадовать, теперь ему нужно только дать согласие и всё. А ещё это значит, что мы теперь будем встречаться, – улыбаясь в тридцать два зуба, проговорила девушка.

– Алиса, давай сейчас сядем и всё обсудим, а Антон заварит нам чай, – он зыркнул на Антона так, что тот кивнул в ответ, – ты зелёный любишь, да? – Синицына кивнула, – вот и хорошо.

Они прошли мимо меня, не обращая никакого внимания, обсуждая будущий дуэт. Мало того, что они сейчас будут обсуждать этот бред, так ещё и пить мой чай, который никто не смеет трогать. Я посмотрела на Антона. Не знаю, что он увидел в моём взгляде, скорее всего, неприязнь и ещё что-то, но он сделал маленький шаг назад, а я поджала губы, покачала головой и произнесла:

– Предатель ты, братишка, оказывается.

Он хотел что-то ответить, но не успел, я была уже на полпути к своей комнате. Оставаться дома не хотелось совершенно, а до поездки на дачу к Стасу, чтобы отпраздновать Новый год и, наконец, отпраздновать свадьбу Ани и Артёма, которая так и состоялась двадцать девятого декабря. Пожениться они поженились, а вот само празднование решили сделать в Новый год, чтобы точно были все, а то мои бабушка, дедушка и Машка должны были приехать только сегодня, а без них ничего нельзя делать. Аня категорически была против праздника без моей младшей сестры, так как вбила себе в голову, что должна показать Артёму его самое ближайшее будущие.

Я достала телефон из кармана джинс и набрала телефон Ромы. Спустя пять гудков он подошёл к телефону.

– Чего случилось? – он всегда вместо «привет» произносит эту фразу, ибо просто так я не звоню.

– Ты свободен?

– До вечера – да, а потом поеду к родителям, а что?

– Можешь через час приехать ко мне и отвести в одно место, а потом будешь свободен, как птица в полёте.

– Хорошо, – просто ответил он.

– Приедешь, заходи в дом.

– Заботишься?

– Ага, щаз, замёрзнешь и заболеешь ещё по моей вине. Не надо мне такого счастья. Ладно, я собираться. Покеда.

– Какая же ты… упрямая. Давай, до встречи.

Быстро написав Ане, что приеду намного раньше, я пошла в душ. Спустя час я ходила по комнате в трусах и лифчике, конечно, сверху был халат, но и тот был полупрозрачным, вообще не знаю, как он оказался у меня на крючке в ванной. В платье, которое мне подобрали Аня и Лилит просто невозможно что-то делать. В нём, наверное, можно только сидеть и еле-еле шевелить ногами. Я уже накрасилась и выпрямила волосы, осталось только надеть платье и засунуть сменные туфли в пакет. В очередной раз удивляюсь фантазии моих подруг, так как сама бы я такое платье никогда не выбрала. Оно было коротким, бежевым, а самое главное, кружевным. Хорошо ещё спина закрыта, а то, зная их, можно было ожидать всего. Я сидела и смотрела на шкаф, как на врага номер два, но, преодолев себя, всё-таки подошла к новому вражескому объекту. Открыв его, достала сапоги, которые тоже заставляют меня напялить эти две подруги. Я бы отказалась, но Анька брала уже с прилично выросшим животом. Посмотрев на себя в зеркало, поняла, что лучше бы валялась в коме или боялась машин. На самом деле, прекрасно знала, что опаздываю и Ромка уже внизу с моим братом и Андреем, но мне так хотелось побесить Волкова, ибо он просто не может выносить Ромку.

Кое-как спустившись вниз, я услышала, как из гостиной доносится смех. Не просто смех, а дикое ржание. Либо они спелись, либо кто-то что-то сделал. Оба варианта мне не особо нравились. Я взяла телефон в руки, разблокировала его, сделала вид, что делаю в нём нечто важное и только после этого зашла в гостиную.

– Изверг, дико извиняюсь за задержку. Я не специально, так получилось.

Весь смех стих, и наступила тишина. Я буквально ощущала взгляды на себе, это было уже второй раз за день.

– Что? – оторвав взгляд от экрана телефона, спросила я.

– Ничего, классно выглядишь, – да, Рома всегда умел делать комплименты.

– Мы едем, или ты сидеть здесь будешь?

– Едем, тем более, моё время ограничено, – я закатила глаза, понимая, что, помимо меня, у него есть и другие планы.

– А куда это ты собралась, – спросил Антон, на что посмотрела на него, вскинув бровь, а он продолжил, – я как старший в доме обязан это узнать и никуда тебя не пустить.

– Как старший в доме ты обязан всякую шушеру в дом не пускать и следить за домом. Ни первого, ни второго ты не делал, так что молчи в тряпочку.

– Тогда я спрашиваю как старший брат.

– А я как младшая сестра не обязана с тобой разговаривать, а отвечать тем более, игнорировать буду. Ты ведь противный до жути, – я развернулась и пошла одеваться, а Рома в это время со всеми прощался. – Про Бродягу не забудьте, – крикнула я прежде, чем выйти из дома.

– Что у вас случилось? – это был первый вопрос, который задал Рома, когда мы сели в машину.

– Ничего интересного.

– А что за девка сидела у вас?

– Девушка Волкова, я думала, он её тебе представил, – нехотя ответила я, отворачиваясь от Ромы и смотря в окно.

– Нет. Куда едем? – кажется, он понял, что спрашивать у меня что-либо – дохлый номер.

Дальше всё было тихо и прекрасно. Мы спокойно и, главное, в тишине доехали до дома Артёма, попрощались, и я пошла к новобрачным. Складывалось такое впечатление, что у них дома прошёлся тайфун. Как оказалось, это была всего лишь Аня, которая искала, что одеть Артёму. Когда все поиски завершились, и они были готовы и собраны, мы дружно собрались, сели в машину к Артёму и поехали к Стасу на дачу, чтобы помочь всё оборудовать до приезда гостей. Народу должно было быть немного, только самые близкие, но в очередной раз Аня решила, что дом нужно украсить, так как Новый год она хочет встретить в красоте. А мне кажется, что Аньке просто скучно дома и она не знает, куда бы ей выплеснуть свою энергию.

По сравнению с дачей Стаса наш дом был дачей, а его хоромы – домом. Стас уже был на месте и ждал помощников. Под умелым руководством Ани мы начали украшать первый этаж, хотя, на самом деле, это было даже весело. Правда, я почти ничего не делала, ссылаясь на неудобное платье, поэтому я сидела и смеялась над этими двумя взрослыми мужчинами, которые чуть ли не валились с ног, а Аня только начала продумывать вечер. После того, как всё было готово, Артём благодарил Стаса за то, что он разрешил использовать его дачу, на что Стас отвечал, что ему всё равно не с кем праздновать. Девушки нет, с отцом он в ужасных отношениях, а мать умерла давно. А я стояла и смотрела на него, каждую секунду одергивая себя, чтобы не рассказать ему про дочь. Ведь я её никогда не видела в живую. Зачем давать ему надежду, которую он давным-давно похоронил?

Я сидела и пила сок, когда в дверь позвонили. Так как все были очень уставшими, открыть дверь пришлось мне. Я уронила свою челюсть, когда увидела на пороге дома Лилю, Еву и дедушку с Машей.

– Рот закрой, муха залетит, – проговорила Лилит, проходя мимо меня, – вот это хоромы. Я тоже на такой даче жить хочу, – продолжила она, осматриваясь.

– А вы что тут делаете? – Лилит моя подруга, и всё такое, я рада её видеть, но сегодня их здесь быть не должно.

– А ты не рада нас видеть? – хлопая накрашенными ресницами, спросила она.

– Рада, но всё же. Вы что тут забыли?

– У наших родителей специфическое празднование Нового года.

– Понятно. Вот сразу стало всё ясно.

– На все праздники они уезжают чёрти куда и медитируют, а мы остаёмся одни. В этом году мы решили напроситься к вам, поэтому я позвонила твоему дедушке и спросила разрешение. Он согласился. И вот – мы здесь, – она смотрела на меня невинными глазёнками.

На что я только закатила глаза и хотела уйти, но в дверь вновь позвонили. На этот раз это были бабушка, Андрей и Антон. Спустя ещё какое-то время приехали отец и мать Артёма. К десяти вечера все уже сидели за столом и что-то обсуждали.

– Кать, не обижайся. Я хотела сказать, но решила сюрприз устроить, – прошептала мне Лилит, сидящая рядом.

– Забей, – сказала я и встала из-за стола.

– Ну, и где ты? – спрашивала я у груды вещей, точно уже в дурку пора, – вот ты где, наконец-то, – вновь произнесла я, доставая сумку с фотоаппаратом, который я предварительно забрала у Ромы.

Фотографироваться я ненавидела, а вот фотографировать мне нравилось, особенно, когда народ об этом не знает. Зайдя в комнату, где все сидели и вовсю веселились, я начала по-тихому фотографировать всех, кого вижу. Прекрасно знала, что, когда все увидят такие фотографии, меня скорее сожгут на костре, чем простят и помилуют.

Я ходила по всему дому и делала компромат. Пусть будет, а то все расслабились. Вот такая вот у меня месть. Нет, конечно, есть и нормальные фотографии с Аней и Артёмом, например, по крайней мере, я уверена, что им понравится. Так бы и прошёл мой вечер в роли папарацци, но, проходя мимо одного из закоулков, увидела занимательную картину, которую сомневаюсь, что забуду.

«Что же, Тошенька, моя месть сегодня распространяется и на предателей» – подумала я и сделала пару снимков Антона, который очень мило целовался с Евой. Когда была где-то половина двенадцатого, все вновь собрались за столом. Только на этот раз я села рядом с братом, чтобы вывести его из-за стола.

– Тоша, пойдём, поговорим, – прошептала я ему на ухо.

– О чём? – скучающим голосом спросил он.

– О твоей девушке, – он заметно напрягся, а я улыбнулась и продолжила, – к примеру. Давай-давай, к Новому году успеем договорить.

Я знала, что веду сейчас себя, как стерва, но иначе не могла. Сегодня он был для меня предателем и врагом номер один. Я слишком злилась на него. Мы поднялись наверх, подальше от посторонних ушей.

– Что ты знаешь?! – повысив голос, сразу же спросил он.

– Ты не в том положении, чтобы орать на меня, – я повернулась к нему лицом и скрестила руки на груди.

– Что ты знаешь? – уже спокойнее спросил он.

Не отвечая, я включила фотоаппарат и нашла нужную фотографию.

– Без рук, – сразу предупредила я.

– Что ты хочешь? – через секунду спросил он.

Я? Я, в принципе, ничего и не хотела, позлить и обидеть, как это сделал он, вот и всё, чего я хотела.

– Когда встречаться начали?

– В конце лета, в июле случайно познакомились, – ответил он уже на мой следующий вопрос. Перебив меня, он продолжил, – чего ты хочешь?

Я посмотрела на него, он был больше похож на какого-то загнанного человека. Даже если мне обидно и немного больно, страдать другие не должны. Сама ведь проворонила своё счастье. Удалять фотографии не хотела, поэтому придумала другой план действий.

– Ничего. Совершенно ничего. Когда дома будем, я скину их тебе на ноут, а то они мне нравятся, потом удалю, и их никто не увидит. Честное слово, – кажется, он был удивлён. Да я сама была немного в шоке.

– Почему?

– Ты не виноват в том, что обидно мне, – он как-то обречённо вздохнул. Я уже подумала, что разговор окончен и хотела уйти, но мне не дали этого сделать.

– Откуда камера?

– Рома подарил на Новый год и день рождение сразу.

– Он дорогой.

– А Рома не бедный, – в том ему ответила я. Этот разговор начинал меня бесить. Я уже хотела развернуться и уйти, но в очередной раз этому было сбыться не суждено.

– О чём разговор? – спросила Лиля, подошедшая с Волковым. Ответить я не успела.

– О Роме и его подарке, – все устремили свои взоры на мой фотоаппарат.

– Здорово, – рявкнул Андрей, но казалось, что кроме меня никто этого не заметил.

– А чего это ты бесишься?! Достал уже, ведёшь себя, как придурок конченный, – не знаю, как так получилось, но через секунду Андрей оказался возле меня. Я уже думала, что он что-то скажет или сделает, но не судьба. Ещё через мгновение я почувствовала холод на своём запястье, Андрей, кажется, тоже. Ибо мы синхронно подняли свои руки и уставились на наручники, которые обжигали кожу холодом.

– Какого хрена?! – закричали мы в унисон.

– Их я тоже позаимствовала у твоего дяди. Потом спасибо мне скажете, – что мы сделаем? Она совсем сдурела, что ли?! Свою мысль я не успела озвучить, так как непонятным образом мой брат и Лилит затолкали нас в какую-то комнату и закрыли дверь на ключ.

– Ничего личного, просто вы нас задолбали уже, – это был уже Антон.

 

***

– Серебрякова, очнись и давай выбираться отсюда нахрен. Мы и так Новый год пропустили, – из воспоминаний меня вывел настойчивый голос Волкова над ухом.

«Как Новый год встретишь, так его и проведёшь? Провести весь год в оковах с Волковым. Хотелось бы, но не судьба» – пронеслось у меня в мыслях, когда я в очередной раз посмотрела на наручники.

– Так хочешь от меня избавиться? – пробубнила я себе под нос, но он меня услышал и хмыкнул.

– А мне не хочется с девушкой брата оставаться наедине, – ответил он.

– Какая нахрен девушка?! – почти на ультразвуке произнесла, но Волков не обратил никакого внимания на это. Тогда я дернула его за руку, – отвечай, придурок.

– Обычная, какая ещё может быть девушка?

– Это Шарипов сказал?

– А то сложно догадаться.

«Не думаешь, что это своеобразный ответ на все твои вопросы? Просто, ты ведь упрямая, как баран, Андрей тоже. Понапридумываете себе в голове невесть что, а поговорить слабо и разобраться во всём. Может, всё взаимно, а вы ходите и ругаетесь только» – внезапно в голове вспомнились слова Ромы. А если он прав, и мы с Андреем просто два упёртых барана?

– Ты когда последний раз интересовался семьёй? – спросила я. Он удивился такому вопросу, но ответил.

– Не помню, а к чему такие вопросы?

– Рома – гей, Волков, – надоело мне это всё. Пусть Ромка меня потом убьёт, но я больше так не могу. Или могу, но каких-то два бокала какой-то слабоалкогольной гадости всё-таки ударили мне в голову. Андрей был в шоке, а я устало потёрла переносицу.

– Что? – наконец спросил он.

– Что слышал. Вроде я пила, а не ты.

– Ты же не пьёшь, вроде, – с какой-то непонятной мне ноткой в голосе произнёс он.

– У меня траур, имею право. У всех праздник, а у меня траур.

– По поводу чего у тебя траур? – с интересом спросил он.

– Ты зарываешь свой талант с Синицыной. Она противная, я её знаю. Идиотка ещё та. Никогда не понимала, как можно жить без мозгов и хоть какой-то логики…

– Вообще-то я отказался, – перебив мой словесный поток, произнёс Волков. Теперь была моя очередь сидеть в ступоре.

– Что?

– Что слышала, – передразнил он меня. И что теперь?

Я повернула в его сторону голову и хотела сказать что-нибудь гадкое, но проглотила все слова, когда увидела его взгляд, прикованный ко мне. Та гадость всё-таки ударила мне в голову, когда я опустила взгляд на губы Волкова и почувствовала, что до жути хочу поцеловать его. Плевать, что будет потом. Сейчас я просто этого хотела, но не могла, ибо здравый смысл всё ещё присутствовал в моей затуманенной голове. Я сглотнула, ведь было ощущение того, что я не пила целую вечность. Преодолев себя, я всё-таки подняла голову и посмотрела в глаза этому придурку.

Не знаю, как так получилось, но Андрей своей свободной рукой схватил меня за талию и притянул к себе, через мгновение я почувствовала его дыхание на своём лице.

– Как Новый год встретишь, так его и проведёшь? – прошептал он мне в губы, но ответить, мне было не суждено.

Не знаю почему, но мне было необходимо закрыть глаза перед тем, как Андрей накрыл мои губы своими. Если первые пару, тройку секунд я была в шоке, то потом ответила на его прикосновение к губам. Хотя скорее не ответила, а просто повторяла всё, что делал Волков. Свободной рукой я обвила шею Андрея, притягивая ближе. Я действовала чисто по наитию, никак не представляя, что творю.

Мой жест не прошёл мимо парня, и я, почувствовав, как его язык прошёлся по моей нижней губе, приоткрыла губы, впуская его. Кажется, так надо делать. Чёрт. Сейчас единственное, что у меня есть, так это только детская наивность и неумение ничего делать. А пока в мою голову шли самые идиотские мысли, язык Андрея не стоял на месте. Он хозяйничал у меня во рту, как у себя дома, а я пыталась ответить тем же, но получалось у меня не очень. Тело само прижималось плотнее к Андрею, а губы сами собой открывались, выпуская этого демона в самые сокровенные недра моего рта. Не знаю, что произошло, но после того, как Андрей опять прошёлся языком по моей нижней губе, я не выдержала и оттянула зубами его нижнюю губу. Наверное, это единственное, на что сейчас хватит храбрости.

Когда Волков оторвался от терзания моих губ, я тут же уткнулась носом ему в футболку, ибо смотреть в глаза я не смогла бы. Даже при огромном желании. Я чувствовала неровное дыхание Андрея, хотя и моё было не лучше. Мы просто пытались отдышаться.

– Не знаю, что я хочу сделать больше: ещё раз тебя поцеловать или дать твоему брату по морде, – произнёс он после затянувшегося молчания.

Лицо, которое и так пылало огнём на груди Волкова, начало ещё больше гореть.

– Придурок, блин, – пробубнила я. На что он лишь рассмеялся и внезапно произнёс фразу, которую я говорю Роме, когда косячу:

– Я тебя тоже люблю, – осознав, что он сказал, я почувствовала, что его мышцы напряглись, а я лишь улыбнулась, устраиваясь удобнее. От меня он этих слов не дождётся, по крайней мере, сегодня. Хватит на сегодня откровений.

– Наверное, – ответила я, прижимаясь к нему и закрывая глаза.

Провести вот так весь год я совершенно не против. Пусть в итоге мы расстанемся, и я буду опять рыдать, но это лучше, чем рыдать, даже не пробуя.

Глава 17

– Прекрати чавкать, – услышала я голос Лилит откуда-то с боку.

– Чего? – непонимающе спросила я её.

– Просто ты сидишь и поедаешь глазами Андрея. Вот я и говорю, чавкать хватит, мне же завидно. Моего Сени здесь нет.

– А Андрей не мой вообще-то, – возразила я, – твой Сеня меня с днём рождения поздравил даже, с утра пораньше позвонил, а этот придурашливый – нет, а мы живём с ним в соседних комнатах.

Я, конечно, не ждала завтрака в постель или какого-нибудь заоблачного подарка. Я ждала, что он просто меня поздравит и всё, скажет четыре долбанных слова: «Поздравляю с Днём Рождения».

Встречаемся мы с Андреем пятый день, но про это никто не знает, так как мы решили проучить этих двоих и их теорию: «Если запереть врагов в одном помещении, то они обязательно помирятся». И вот назревает первый скандал.

– Угомонись ты. Может, он сюрприз готовит или ждёт чего-то? – Лиля пожала плечами и перевела взгляд на букет, который она принесла, чтобы окончательно вымолить прощение и поздравить с праздником, – я же тебя поздравила, а значит, всё шикарно. Или тебе меня уже мало? – с издёвкой спросила она.

– Нет. Иногда мне тебя слишком много. Просто ты поздравила, Сеня позвонил, Антон со своей дебильной хлопушкой в четыре утра поздравил, Рома позвонил и сказал, что заедет. А этот даже на словах ничего сказать не может.

Я повернула голову к телевизору и сделала вид, что это самая интересная передача, которую я только видела. Хотя я даже не знаю названия этого нечто. Мы бы так и сидели с Лилит на диване, смотря телевизор, но любопытство всё время брало верх над мозгом, и я переводила взгляд на Андрея и Антона, которые сидели на кухне и о чём-то разговаривали.

– Кать, они все козлы, так что даже не парься насчёт него. Да, наша идея с Антоном провалилась, и, да, теперь я понимаю, что у меня не получится вас свести. Я уже десять раз извинилась, но на нём свет клином не сошёлся. Вокруг много парней, Ваня, например, – я посмотрела на неё взглядом «серьёзно?», – ладно, плохой пример. Паша, он, конечно, странный, но любит тебя. А этот расклад лучше. Он тебя на руках носить будет, и ты привыкнешь в итоге к его обществу.

– Ты себя слышишь?

– Да, я тебе говорю самый нормальный расклад, – она говорила серьёзно, веря своим словам.

У меня не было желания слушать её дальше, поэтому встала с дивана и пошла на кухню, чтобы попить водички, или я точно сорвусь и наговорю многого. Но Лилит не успокаивалась, и вот, когда я отобрала у Антоном кофе и только сделала глоток, моя подруга выдала то, чего от неё не ожидала:

– А ещё лучше тебе просто мужика найти, – и тут что я, что Андрей, даже Антон поперхнулся воздухом.

– Чего? – откашливаясь, спросили мы у неё.

– Ну, а что? Наш план провалился, – мы кивнули, будто так и надо было сделать, – парня тебе с твоим характером непросто найти, очень непросто. Я вот не понимаю, как с тобой ещё общаюсь, – моя рука сама собой начала искать что-то, чем можно ударить её по голове, и, как ни странно, это оказалась скалка, которой вчера бабушка пыталась раскатать тесто, – найдём тебе мужика на один день, ты спокойнее станешь, беситься перестанешь, а я с облегчение вздохну.

Завершила она свой монолог, а я, пряча оружие массового поражения за спиной, начала медленно подходить к ней, кивая невзначай. Поманила её пальцем, на что она сразу начала качать головой и отходить назад.

– Иди сюда, Лиль.

– Зачем? Я пожить хочу ещё.

– Иди сюда, идиотка, – и тут мы сорвались с места: Лиля, что-то крича, а я за ней со скалкой. Не знаю, как это выглядело со стороны, но я точно хотела огреть её по голове. А то у неё слишком разыгралось воображение.

Не знаю, сколько мы так бегали бы по дому, если бы не звонок в дверь. Так как я была ближе всех к двери, пошла открывать. Распахнув дверь, уставилась на открывшуюся мне картину, а мои гости на меня.

– А что происходит? – первым спросил Артём, который показал пальцем на скалку, которая так и осталась у меня в руке.

– Ничего, – сказала я, машинально почесав затылок скалкой, – а вас чего так много? – я ждала только Рому на пару минут, но никак не всю ораву моих знакомых, а вот Ромы как раз и не было среди этих знакомых лиц.

– Может, впустишь? Холодно всё-таки, – подал голос Стас за Артёмом.

– Да, проходите.

Когда новые гости разделись, мы прошли в гостиную, где меня начали поздравлять и задаривать подарками. Дни рождения я не любила, по крайней мере, свои, поэтому мы их никогда не праздновали, но какие запреты могут остановить Аню с её идеями или Лилит с извинениями. Ну, а про Стаса с его навязчивой идеей отпраздновать хоть один мой праздник можно вообще молчать.

– Я никого не ждала, так что не обижайтесь, – я осмотрела гостиную, которая слишком быстро наполнилась людьми, – скоро вернусь, – продолжила и пошла к себе в комнату, захватив всё, что мне подарили.

Закрыв за собой дверь, я положила пару открыток на стол и цветы рядом с ними, ибо вазы по близости не было. Мне был интересен только один подарок среднего размера в ярком пакете. Заглянув в него, медленно достала из него игрушку. Плюшевый мишка жёлто-кремового цвета смотрел на меня и улыбался, держа в руках такое же мягкое сердечко. Это был достаточно странный подарок, так как я не имела понятия, кто мог мне его подарить. Но ответ нашёлся на дне пакета в виде открытки.

«Смотри на него и помни» – это всё, что было написано в открытке, но достаточно корявым почерком, поэтому я даже не сомневалась, что это писал Игорь, который пришёл вместе с Александрой Максимовной. Я посадила медведя к Кролю, а именно такое имя было дано примирительному подарку Андрея. Глупо, по-детски, но мне нравится.

Спустившись вниз, я увидела, что все уж пили чай и ели торт, который предназначался мне. Уже хотела сказать, что они слишком наглые, но в дверь снова позвонили, и на этот раз я была уверена, что это был Рома. Проходя в коридоре мимо зеркала, окинула себя беглым взглядом и поняла, что вид мой оставляет желать лучшего: поношенные, старые спортивные штаны, какая-то непонятная футболка с Микки Маусом, заспанные глаза с мешками под ними и какое-то непонятное подобие кули на голове, из которой из-за беготни всё торчало и выглядело очень «мило». А что можно было ещё ожидать, я у себя дома и никого в гости не ждала.

– Изверг, ты опоз… – договорить у меня не получилось. Наверное, в данный момент сбылась мечта миллионов девушек, а именно шикарный букет из красивейших красных роз.

– Ну, ты же меня простишь, да? – я по инерции кивнула и приняла букет, а он улыбнулся своей коронной улыбкой, которой нельзя было отказать. Рома вошёл, разулся, разделся, а пока он это делал, я задала ему достаточно глупый вопрос:

– А зачем? – он посмотрел на меня, не понимая вопроса, – ну, ты мне и так камеру подарил. Мне хватит. Зачем такой букетик.

– Я же опоздал, – пожав плечами, ответил он, – тем более день рождения раз в году, так что давай без лишних и дебильных вопросов? – я кивнула, вдыхая аромат этих удивительно красивых цветов. – Вот и ладненько, пошли, я со всеми поздороваюсь, а то мы тут ненадолго.

Я в очередной раз кивнула, но через пару секунду до меня дошёл смысл его слов.

– Кто «мы»? – ответа я не получила, так как Рома тут же свалил к остальным, – что сейчас вообще произошло и происходит? – спросила, как я думала, у пустоты, но ответ мне всё-таки последовал.

– Ничего такого. Будто ты Ромку своего не знаешь.

– Лилит, он не мой. Сколько можно уже это тебе повторять, – она пожала плечами и потянула свои ручки к моему букету. У меня сработал инстинкт самосохранения, и я сделала шаг назад.

– Господи, Серебрякова, отдай мне розы. Найду вазу и поставлю их, завянут ведь. А их жалко будет, – я нахмурилась и нехотя протянула ей букет.

– Иди, одевайся, – командным голосом произнёс Рома, стоило мне только войти в гостиную.

– Зачем?

– Кататься будем, – произнёс он и потом добавил, – чего стоим? Кого ждём? Кать, давай без препираний, а?

– Не хочу. Мне и дома хорошо как-то, – скрестив руки на груди, произнесла я. А то раскомандовался он тут.

– В машине будет ещё лучше, – сказал он и встал со своего места. Этот жест мне не понравился, так как я прекрасно знала, что дальше будет, поэтому отступила на шаг и покачала головой. Он закатил глаза, и через секунду я уже была у него на плече, истошно что-то крича.

– Рома, поставь меня на землю. Я хочу на землю, я тебе не мешок с картошкой, чтобы меня вот так на плече таскать. Рома, мать твою, на твёрдую почву хочу, – это длилось до тех пор, пока за Ромой не закрылась дверь моей комнаты.

– Ты совсем уже?! – он ничего не ответил, только жестом указал на шкаф, – нет, – твёрдо ответила я и села на кровать.

– Мелкая, не заставляй меня тебя переодевать, – я посмотрела на него, как на умалишённого. – Ведь могу, ты же знаешь, и если не хочешь доводить до этого, то вперёд, – он вновь показал на шкаф.

– Куда хоть поедем, – сдаваясь, спросила я, ведь его доводы были очень убедительны.

– Ко мне до вечера, а потом я тебя верну.

– Зачем? Я никак понять не могу, – я повысила голос, при этом доставая одежду.

– Не твоего ума дела, – только и сказал. Меня забирают из собственного дома в собственный день рождения, и это не моего ума дела. Здорово, почему нет? Всё-таки это самый противный день рождения из всех за всю мою жизнь.

В ванной более-менее привела волосы в порядок, ещё раз умылась и переоделась в джинсы и чёрную толстовку. Кажется, сегодня у меня вновь траур, хотя, по идее, счастливый праздник должен быть. Мы уже сидели в машине и ждали, пока прогреется двигатель, когда неожиданно спросила:

– А ты ждал своего семнадцатилетия?

– Нет, сначала я жал шестнадцати лет, а потом восемнадцати. Семнадцатый год моей жизни это был худший год в этой жизни. Тем более, никто не ждёт семнадцати лет. Это глупо, что ли.

– Я ждала, – почему-то захотелось высказаться, сказать своё мнение по этому поводу, – по-моему, семнадцать – это лучший возраст, который может быть. Уже нет такого груза, как в шестнадцать, типа первой любви, нет мыслей, что именно в шестнадцать должен быть первый поцелуй, первый какой-либо опыт. Но и ещё нет груза взрослой жизни, нет ещё этой самой взрослой жизни, которую тебе строят родители, родственники, да и ты сам, нет планов, ведь пока ты можешь делать всё, что хочется. Семнадцать – это тот возраст, когда ты уже не ребёнок, но ещё и не взрослый. Я бы навсегда осталась в этом промежутке. Что в этом плохого и глупого?

Рома не ответил, он смотрел вперёд и следил за дорогой. До его дома ехать не очень долго, но из-за гололёда вождение машины затруднилось, поэтому ехать мы будем относительно долго. Я не могла сидеть в тишине, но мечтала о ней очень долго, так как Маша просто какой-то непонятный вечный двигатель, у которого никогда не заканчивается энергия.

– А почему ты стал геем? – мы стояли на светофоре, поэтому Рома успел повернуть голову ко мне и вскинуть бровь, поэтому пояснила, – ну, ты красивый, молодой, интересный, накаченный парень. По тебе никогда и не скажешь, что ты голубых кровей.

– Понимаешь, ты, когда дотрагиваешься до раскалённой сковороды, больше этого не делаешь. Выучиваешь свой урок, что это больно и заживает долго, но, когда дело доходит до первой любви, дружбы и ты обжигаешься об них, в итоге никогда урока выучить не получится. Просто с каждым таким неудачным опытом ты становишься скрытнее, закрываешься, строишь барьеры вокруг себя, вокруг сердца, вокруг своей души. Пытаешься сделать всё, чтобы тебя больше так не ранили, хочешь, чтобы тебе никогда уже не было больно, но каждый раз находится такой человек, который переворачивает твою жизнь с ног на голову, и ты опять обжигаешься. Скажем так, у меня таких ожогов было предостаточно. В школе я был тем парнем, который сидит за последней партой или первой и всё учит, всё знает, живёт своей неизвестной жизнью. Но потом, в классе десятом, я понял, что так продолжаться не может. Вот и получилось из меня, что получилось, так что моё поведение это всего лишь детские обиды, от которых я уже никогда не избавлюсь.

– Влюбился, закрылся, повзрослел, изменился и стал геем? – он припарковался возле своего дома и повернул голову ко мне, – прости, случайно вырвалось.

– Если кратко, то примерно так, но между «повзрослел» и «изменился» есть ещё пункт, который ты, надеюсь, никогда не узнаешь.

Я улыбнулась. И всё-таки он скрытный, с этим ничего не могу поделать, ведь такая же. Наверное, поэтому он и был первый, к кому я действительно привязалась и полюбила. Но с тех пор, как мы начали общаться, и он, и я изменились. Не знаю, в какую сторону, но мы уже не те люди, которые случайно познакомились в больнице.

У него трёхэтажный дом с гравюрами, расписной, просторный и красивый. Когда увидела его в первый раз, подумала, что мой дом какой-то шалашик. Но мне всегда нравился мой шалашик, поэтому я не чувствовала зависти или ещё чего-то. Зайдя в дом, мы разделись, и Рома сразу пошёл в свою комнату за ноутбуком и фильмами, чтобы убить время до вечера. Я же пошла в просторнейший зал, где стоял огромный кожаный диван.

– Ну, здравствуй, наконец, мы встретились с тобой, – услышала я до боли знакомый голос и, когда до меня дошло, кто это, я сразу поняла, что сейчас всё будет плохо.

– Здрасте, да, вроде, виделись мы уже с вами. Давно, конечно, но всё же, – лучшая защита – нападение, в моём случае – сарказм.

– Катя?! – такое выражение лица у Виктора я ещё не видела. Удивление, страх, непонимания.

– А вы догадливый, семнадцать лет я как Катя. Вы чего тут потеряли, Виктор?

– У меня к тебе тот же вопрос.

– К лучшему другу в гости пришла, а вот вы тут каким ветром, – я хотела выпытать хоть какую-то информацию до прихода Ромы.

– Тебе лучше домой уйти, – нет, сегодня, видимо, все решили мной покомандовать, командиры недоделанные. Я скрестила руки на груди и произнесла:

– А что, если нет? Я сама знаю, что для меня лучше. И могу сказать, что это вам пора сваливать нахрен, пока я не пульнула в вас чем-нибудь тяжёлым, – уже начинала злиться. Он меня и так бесил, а сейчас мне хотелось огреть его чем-нибудь по голове.

– Мелкая, что смотреть будем? – спросил Рома, когда вошёл в комнату, но через секунду добавил, – кажется, уже ничего.

– Так вот ты какой. Не знал, что ты теперь дружбу водишь со своими жертвами, – я никогда не видела, как Рома сердится или злиться. И это были хорошие времена. Сейчас передо мной стоял не тот человек, которым он был полчаса назад.

– Это вас не касается, – он говорил холодно, отстраненно, но уверенно и размеренно.

– Касается, если ты решил перебить всех, – если я думала, что ничего не понимаю, то теперь я поняла это.

Внезапно произошло то, чего я боялась больше всего, Виктор достал пистолет и направил дуло в сторону Ромы, склонил голову и хищно ухмыльнулся. Нет, такого не может произойти, не сегодня, не в мой день рождения, по крайней мере!

– Нравится? – холодно спросил Виктор, Рома молчал, только повторил жест Виктора, склонив голову, – твои жертвы не знали, что через секунду они умрут, а ты будешь знать, что через секунду твоё сердце перестанет биться.

– Уверены? – ехидным голосом спросил Рома. Вот всегда он так, всегда лезет на рожон. Вот только я почему-то была уверена, что он не выстрелит, а просто выжидает чего-то.

Меня они не замечали, будто забыли. Нормальный бы человек просто убежал, но не я, мне нужна была информация, а главное правда. Хочу, наконец, узнать правду обо всём. Вспомнив про тайник, незаметно подошла к большому деревянному столу и достала пистолет. Если всё так и будет продолжаться, то мне нужно будет защищаться. Я видела, что нервы Виктора были на пределе, а вот Рома наоборот успокоился.

– Слушайте, сделайте подарочек на день рождение, объясните, что происходит, – спрятав кое-как пистолет и вернувшись на прежнее место, произнесла я. Виктор повернул голову в мою сторону и посмотрел как-то не очень добро, а я лишь пожала плечами. Я его никогда не боялась и сейчас не собираюсь начинать. – Ну, так что. Мне вот интересно, почему вы так грезите пристрелить этого изверга.

– Ты опять? Не надоело ещё? – недовольно спросил меня Рома.

– Молчи, стой, у меня серьёзный разговор. Не видно, что ли? – ответила я Роме, а после уже обратилась к Виктору. – Я жду. Хочется просто узнать, свидетелем чего я становлюсь. В сторону меня отвести не получится, я уже здесь. Любопытство всегда вверх брало над мозгами.

– Он застрелил твою мать, а хотел тебя. Он положил много людей. Теперь моя очередь мстить. Как тебе расклад? – я постояла минуты две, делая вид, что думаю, а потом повергла его в шок.

– Я знаю. И если он хотел застрелить меня, то это мне мстить надо. Это всё?

– Что?! – спросили они в унисон.

– Зачем так орать? Я не глухая. Я всё знаю и про заказы, и про убийства, и про киллера. Я пару дней назад много чего узнала, а папаша мой где? Он ведь по-любому где-то здесь. Ему тоже должно быть интересно, что убил его бывшую жену, – они смотрели на меня, как на умственно отсталую.

– Что? – снова спросил Виктор, – он мёртв, – и произнёс это не очень уверено.

– Господи, вы взрослые люди, а врёте, как школьники. Надоели уже. Мне на вас как-то до фени. Информацию только хочу. Вашу версию происходящего услышать хочется, – кто бы знал, как мне тяжело было это всё говорить ровно, без дрожащего голоса и трясущихся рук. Сложнее всего было не сглатывать. Сглотну, Виктор увидит мою слабость и немой страх, а это последнее, что мне нужно.

– Ты всё знаешь? – как-то обречённо спросил Виктор, опуская пистолет.

– Я же не полная идиотка всё-таки.

«Господи, дай мне сил не проколоться» – молилась я про себя, а внешне никак себя не выдавала, по крайней мере, я пыталась не выдавать.

– Как, я не понимаю? – в очередной раз спросил он.

– Папаша где? Информацию хочу, подарочек на день рождения пусть сделает единственной дочери. Эту историю вы должны рассказывать вместе, так что без него ни слова не скажу. Ром, подойди, а, – и через секунду добавила, – пистолет при себе держите, ладно?

– Ты что творишь? – спросил он у меня тихо, – совсем больная, что ли? У него пушка в руках, а ты чушь несёшь.

– Рома, не дави мне на нервы, а то они убегут окончательно, и я прям тут в обморок свалюсь, а мне ещё правду выдавливать из трупа и непонимающего человека.

– Откуда ты знаешь и почему не мстишь, как этот?

Почему? Не получается у меня ненавидеть его. Думала, что ненавижу, но на следующий день, я поняла, что просто не могу ненавидеть эту личность, которая преобразовала меня и давала советы как лучше поступать.

– Это так важно?

– Да. Если ты всё знаешь, то ненависть это меньшее, что ты должна ко мне испытывать, – сквозь зубы произнёс он.

– Твоя проблема в том, что ты сам себя ненавидишь за это. Больше, чем ты себя, тебя никто ненавидеть не может, а у меня просто не получается. Честно говорю, я пыталась, не вышло. Но эту историю я расскажу чуть позже. Сначала они.

Я посмотрела на Виктора, который пытался кому-то дозвониться, видимо, моему отцу.

– Да, ты всё слышал? – кажется, абонент поднял трубку, – хорошо, ждём.

– Прослушка? Это низко даже для вас, Виктор, – он посмотрел на меня очень недобро, но всё-таки вытащил какую-то штуку, швырнул её на пол и раздавил ногой, – вот и молодец, – хлопая глазами, произнесла я.

– Не заигрывайся, плохо будет, – шепнул мне Рома.

– Не волнуйся, у меня есть ещё козыри в рукаве.

– Ага, если ты со страху не помрёшь тут.

– Тоже верно, – согласилась я с ним.

Мы стояли на своих местах ещё минут десять, почти не шевелясь. Я пыталась собраться перед встречей с отцом, а Виктор, кажется, пытался переварить информацию.

– Что хотела? – от этого голоса я всё-таки вздрогнула, и по спине побежали мурашки, но я постаралась не подать виду.

– О–о, папочка пришёл. Долго же ты шёл, почти одиннадцать лет никак дойти не мог, – а я всё же нападала. Придётся немного поиграть в стерву. – А теперь оружие на базу, оба, – сказала я, мне нужна была гарантия, что никто из них не выстрелит в удобный для них момент.

– А если нет? – спросил Виктор.

Я посмотрела на него и в считанные секунды достала пистолет из укрытия и направила его на отца.

– А если нет, то твой лучший друг получит пулю промеж глаз, – вот теперь в шоке были все.

– А не боишься пораниться? – съязвил Виктор, но и на это у меня был готов ответ.

– А вы забыли кто у меня дядя? – после я вновь посмотрела на отца и произнесла, – забыл кто твой брат? Стрелять я умею, уверяю вас, – и не обязательно им знать, что стреляла я только два раза и то по банкам, и то криво. Главное уверенность и запугивание.

– А не боишься, что я запущу тебе пулю в лоб?

– Нет, вы любили маму, в этом нет сомнений, а я её копия, второй раз вы не сможете это пережить. Психология обычная. Папашка тоже не выстрелит, совесть потом загрызёт. Пытался дать «нормальную» жизнь», а получилось всё наоборот.

«Главное уверенность» – твердила я про себя.

– А, если твоему дружку?

– Тогда вы сами получите пулю, а потом и ваш друг, а я обстрою всё так, что вы сами друг друга перебили. Разборки какие-нибудь, а я невольный свидетель. Как думаете, мне поверят?

– Он твой отец всё-таки, – а вот пошла и жалость. Не прокатит, не со мной и не в данной ситуации.

– Он мне отец только на бумаге, а бумажная волокита и биология меня не интересует как-то. На жалость можете не давить. У меня сестре четыре года, у неё и то лучше получается, – у Виктора опять расширились зрачки, но я не обратила на это внимания, – оружие. Всё, что у вас есть.

Через минуту у меня под ногами валялись четыре пистолета. Кто мог знать, что так много их будет.

– Это всё? – спросила я, они кивнула, – точно? – и опять кивки. Ладно, поверим наслово сейчас.

Я тоже опустила пистолет и жестом показала отцу идти к Виктору. Он молча прошёл к нему. За всё это время он ни сказал, ни слова. Наверное, это даже к лучшему.

– А теперь мне нужна правда. Только избавьте меня от аварии и слов о том, что тебе жаль до ужаса и боли. Про нормальную жизнь и всё остальное. Факты, без соплей.

– Хорошо, это началось после смерти моих родителей, – сердце сжалось в груди от осознания того, что я прямо сейчас всё узнаю. Правда плавала практически на поверхности. – Всё свалилось слишком быстро и стремительно. Смерть родителей, женитьба, совместная ненавистная жизнь. Но я терпел, нужно было потерпеть пару лет и развод у меня в кармане, – он сжал перед собой кулак и словно вспомнил те времена. – Но до этого момента мне нужны были деньги, Виктору тоже, но мы были молоды и кредиты нам не давали, поэтому мы пошли к «главе» города, отцу Стаса и попросили в долг. Мы думали, что всё получится, что дело выгорит, и мы отдадим всё с процентами, – тут отец развёл руками, чуть наклонившись вперёд. На его месте я бы так не делала. – Первое время так и было, мы платили исправно каждый месяц. Это длилось достаточно долго. Лет десять точно, но однажды я предложил разделить бизнес. Половина на половину, платить уже по отдельности, там оставалось совсем немного долга, но я прокололся, – упёр руки в бока и посмотрел в пол, будто до сих пор удивлён тем, что произошло после.

– Продолжай, – я подняла пистолет и качнула в сторону говорящего мужчины.

– Что-то пошло не так, и моя часть денег практически вся сгорела, денег отдавать долг не было, а я уже написал новую расписку, что буду выплачивать всё сам без заёмов от третьих лиц. Я задолжал пару месяцев. Отдавать мне было нечем, а проценты капали, – на пару секунд он замолчал, – поэтому решил, что исчезну вместе с мамой Антона. Единственный выход был – смерть. Я связался некоторыми людьми, которые мне помогли это всё провернуть. План был идеальным, но в тот день с утра пошло всё не так, и в машине оказалась ещё и ты…

– Я сказала, мне плевать на аварию. Плевать, как вы это сделали, плевать даже, что вы испытывали в тот момент. Мне нужны были факты. Деньги – первое настоящее зло, – он хотел что-то ответить, но я вновь перебила, – да-да, ты хотел для меня и Антона нормальной жизни без долгов. Нет тебя, нет долга, он моментально перешёл Виктору, а твой друг всегда был готов поддержать тебя. Ведь всю жизнь любил маму и хотел защитить единственную её дочь, – в который раз я увидела удивление на их лицах, – да, это я тоже знаю. А так же я знаю, что мать Антона умерла при родах четыре года назад, что у тебя есть ещё один сын и бла-бла. Это тоже мне не интересно. Я хотела голые факты, и я их получила.

– Откуда ты это всё знаешь, – спросил меня уже Рома.

– Занимательная история. Пошла я пару дней назад в магазин, и меня окликнул какой-то мужик, – я вздохнула, ведь этот разговор я никогда не забуду.

 

***

– Екатерина, – меня кто-то окликнул. Я повернулась в сторону голоса и увидела статного мужчину в годах. Он мне кого-то напоминал, но я никак не могла понять, кто же это.

– Мы знакомы? – спросила, когда этот мужчина подошёл ко мне.

– Нет, ты знаешь моего сына, Стаса, – неужели это тот самый глава города, который держит тут всех в кулаке?

– Вы тот самый? Знаете, мне идти нужно, – я постаралась побыстрее удалиться от этого человека. Проблем мне хватало с головой.

– Нам нужно поговорить.

– О чём мне с вами разговаривать? – вопрос вырвался раньше, чем я успела его обдумать.

– О твоём отце.

– Он мёртв. Десять лет уже. Не о чем разговаривать, – пожала я плечами и постаралась уйти, но меня остановили.

– Он жив. Я знаю, это точно. Я знаю всё, что происходит в этом городе, – я сглотнула, а по спине пробежался холодок, и это было не из-за погоды.

– Почему я должна вам верить? Родной сын вам не верит, а я должна?

– Я тебя не буду похищать, я хочу просто с тобой поговорить и рассказать правду, которой ты достойна. Я не могу рассказать это твоему брату, ведь он не такой сильный, как ты. Ты прошла через многое и всегда почти ломалась, но в итоге, как птица Феникс, восставала из пепла.

– Слишком много «Я». Вы эгоист, – мысленно уже соглашаясь на разговор с ним.

– Да, я эгоист и сделал много ошибок, но хочу исправить хотя бы одну из них. С информацией, которую я тебе дам ты можешь поступать, как хочешь.

– Хорошо.

– Тогда пойдём, сядем в машину. Там теплее, – пояснил он, увидя мой испуганный взгляд. Я кивнула. А что нужно было ещё делать?

– Знаешь, эта история берёт корни в глубоком прошлом, но я не буду углубляться в подробности. Дам тебе голые факты, которые я знаю. Твой отец и его лучший друг, Виктор, были молоды и решили открыть свою фирму. Денег у них не было, поэтому они пришли ко мне, чтобы взять в долг. Взяли они много, а если считать с процентами, то очень много. На лет пятнадцать выплат. Мне это было на руку, ведь пока мне должны, мне не важно мнение окружающий. Их бизнес поднялся, и всё шло хорошо, но ко мне вновь пришёл твой отец и сказал, что теперь долг они будут выплачивать по отдельности, ссылаясь на то, что решили его разделить, но при этом он попросил ещё немного денег. И опять же я согласился. Я стал авторитетнее. Но вскоре твой отец прогорел, не знаю на чём, но денег у него не было. Его могла спасти только могила. Мои люди приходили к нему много раз и пытались вытрясти долг и предупреждали, что проценты капают. Не расплатится – он покойник, – на секунду он замолчал, что-то обдумывая, а после продолжил. – Я всегда брал расписки, чтобы наверняка знать, что деньги мне вернут, но твой отец сделал так, что после его смерти весь его долг перейдёт Виктору. Тогда я не обратил на это внимание, но в скором времени он с женой разбился на машине. И это меня тоже не смутило, ведь было кому выплачивать долг, но четыре года назад, одна ворона мне принесла, что твой отец жив и у него даже в скором времени будет пополнение. На тот момент я уже был умнее, немного сбросил корону с головы и не стал высылать к нему людей. Пусть живёт, как хочет, да и долг был отдан. Но я стал за ним присматривать. Вскоре я узнал, что его жена умерла при родах, но с ребёнком всё в порядке. Кстати, у тебя есть брат. Скорее всего, твой отец хотел, чтобы ты с братом жила без этих долгов и постоянно страха, что за вами могут прийти.

Он замолчал, а я не могла ничего вымолвить, я хотела только прийти домой, закрыться в комнате и разрыдаться. Я не знала, что сделать с этой информацией. Мой отец жив. Отец Антона жив. Ладно, я, но Антон любил его, почти боготворил, а всё вышло вот так.

– А кто убил мою маму? Вы ведь знаете это, – прошептала я. Хотела знать ответ, я хотела знать, кого мне нужно ненавидеть.

– Я не думаю, что ответ тебе понравится.

– Я хочу знать, – только и произнесла я.

– Это Рома, твой лучший друг.

И вот это был, как удар ниже пояса. Не может быть… Рома. Улыбчивый парень, который изменил меня, который изменил себя.

– Но почему? – дрожащим голосом спросила я и старалась сделать так, чтобы голос не дрожал, но это было давалось сложно, ведь глаза наполнялись слезами сами собой.

– Это нужно начинать сначала. Если ты хочешь знать всё. Помнишь твоё первое похищение в начале учебного года, – я кивнула. Как это можно забыть? – Рома был там, – тут меня будто осенило. «Мелкая», ледяной голос, это был Рома, тогда он впервые меня так назвал, – это он тебя тогда похитил, но не вини его. Он не знал тебя, ему дали задание, он его выполнил. Тогда ещё невеста Стаса тебе помогла. Ты, наверное, задаёшься вопросом, что она там вообще делала? А это я ей сказал, чтобы она быстро ехала туда и помогла тебе любыми способами. Невеста Стаса не пропала, и с ней ничего не случилось. Она живёт у меня в доме, не очень далеко отсюда. Я хотел защитить и её, и внучку. Тогда я понимал, что вся эта власть полный бред, но Стас закрылся и не стал меня даже слушать, только обвинял во всех смертных грехах. И он прав, но я всегда присматривал за ним. Хоть я уже не могу завязать с криминалом, зато он решил, что вообще не будет в него ввязываться, и это было самым правильным решением за всю его жизнь. Стас увидит дочь и невесту, но сначала я должен умереть. Иначе всё будет в пустую. Тогда, может, сын простит меня, но это не факт ещё. Но я что-то отвлёкся. Так вот, после Рома начал за тобой следить и выжидать удачного момента, когда можно будет выполнить очередной заказ, а именно пустить тебе пулю в лоб. Я ничего не мог с этим сделать, только наблюдать. Потом ты попала в больницу, а Рома решил изменить тактику, познакомиться с тобой и быть рядом. Я не знаю, что изменилось, но в какой-то момент из волка он превратился в защитника, но твоя мать как-то про это узнала и пыталась защитить, но увы, ты отказалась. А после последовало ещё одно похищение, но это был уже заказ Виктора, который так же хотел защитить единственную дочь любимой женщины.

– Простите, что перебиваю, но почему я тогда думала, что первое и второе похищение сделал один человек? Почему Павел или как его, подыграл мне?

– Этого я не знаю, но Рома изменился из профи в убийствах, он превратился в пушистого котёнка, но риск остался того, что тебя всё же убьют. Я до сих пор не знаю, кому ты так помешала, но Рома не мог допустить, чтобы тебя убили. Он к тебе слишком привязался. Вот и пришлось ему выбирать между тобой и матерью. После смерти твоей матери тебя уже никто не хотел убить. А Рома вообще исчез из поля зрения и завязал со всем этим криминалом. Это, наверное, всё.

Ненавижу ли я Рому в данный момент, да, скорее всего, да, но какая-то часть меня всё ещё никак не могла поверить, что Рома – это тот самый человек, который пытался убить меня и убил мою мать.

– Кать, я должен попросить тебя сделать одну вещь без каких-либо вопросов, – мне было уже всё равно, что он попросит, стало плевать на всё, – ты после одиннадцатого класса должна исчезнуть на пару лет.

– Что? – спросила я, так как он сам сказал, что всё закончилось.

– Без вопросов помнишь? – я кивнула.

 

***

– Ну вот, как-то так, – я рассказала им свою версию происходящего, кроме исчезновения, так как об этом никто знать не должен.

– Это невероятно, – произнёс отец.

– Кстати, дорогой папочка, если ты решишь ворваться в мою жизнь, в жизнь Антона или вообще вернуться, то не советую тебе этого делать. Где был все эти годы, там и будь. Не надо портить жизнь всем, ты и так прекрасно с этим справился. Я сама завтра расскажу всё Антону, и пусть он сам решает общаться с тобой или нет. Твой адрес у меня есть, – после я обратилась к Виктору. – А если вы ещё раз попробуете пристрелить Рому, то вас найдут другие люди, и им будет плевать, сколько там у вас денег. Всё ясно? Если да, то валите к чертям отсюда.

Как ни странно, они ушли, и я смогла, наконец, вздохнуть с облегчением и дать волю нервам. Руки начали трястись, а язык заплетаться.

– Забери свою зажигалку, она меня всегда пугала, – сказала я Роме, протягивая ему его «пистолет».

– Знаешь, идти на вооруженных с зажигалкой было глупо и опасно.

– Рома-Рома, главное убедить их в том, что я собираюсь стрелять, а остальное дело техники.

– Я тебя начинаю бояться.

– А вот этого не надо. Ведь больше такого не повториться. Никогда. На этом всё закончится. Я, наконец, могу перевернуть страницу своей жизни.

Он покачал головой и пошел за ноутбуком. Время у нас ещё было, чтобы посмотреть фильм. Как и обещалось, Рома отвез меня домой ближе к вечеру. День был насыщенным, и мне хотелось просто завалиться спать, но не тут-то было. Зайдя в гостиную, я увидела Андрея, сидящего за моим ноутбуком.

– Что происходит? Где все?

– Неужели, я уже думал звонить вам. С Днём Рождения, – встал он с дивана и подмигнул мне.

– У меня был сложный день, и я не понимаю.

– Прислушайся.

Я слушала и ничего не слышала. Было тихо. Тишина. Моя мечта сбылась. И тут до меня дошло.

– Это ты всех выпроводил, – воскликнула я, смотря прямо в его глаза.

– Да, считай это мой подарок, конечно, не такой, как… – я хотела, чтобы он заткнулся, поэтому подошла и, притянув к себе, поцеловала. Пусть завтра у меня будет день ещё тяжелее. Брат может меня просто возненавидеть, но сейчас я просто хочу быть счастливой. Ведь жизнь начинается заново.

– Я люблю тебя, – произнесла я, отрываясь от губ Андрея, он лишь улыбнулся, сверкнул своими глазёнками и передразнил меня.

– Наверное.

Я рассмеялась. Сейчас я счастлива и плевать, что было до этого, плевать, что будет завтра. Здесь и сейчас я счастлива и этого достаточно. Моя новая жизнь начинается. И пусть после выпускного я исчезну. У меня и на этот счёт есть свой план. Я больше не буду бояться что-либо сделать. Я буду бороться за своё счастье, и плевать какими способами.

Эпилог

«Привет, Андрей.

Привет, милый.

Привет, любимый.

Нет, не так. Я не знаю, как начать это письмо. Да и письма давно никто не пишет, но я напишу, ведь хочу видеть тебя рядом с собой. Я не знаю, как написать то, что должна тебе сказать. Я просто не знаю, ждёшь ли ты меня ещё, не знаю, что ты ко мне испытываешь. Ненависть? Да, возможно, я бы тоже себя ненавидела. Хотя нет, я ненавижу себя за то, что сделала. Знаешь, а я скучаю, каждый день мечтаю сорвать с места и вернуться, но не могу. И сказать не могу почему, ведь сама не знаю, зачем это всё. Я сама в полном неведении. Поняла только одну вещь: все вещи в моей жизни проходили за считанные секунды, за считанные мгновения. Жизнь столько раз раскалывалась на «до» и «после», но в итоге происходило одно и то же, а именно это «до» и «после» собирались в одно, в единственное «сейчас». Слишком сложно? Я знаю, но и редактировать не хочу, просто нет желания.

Прошло уже пять месяцев. Для кого-то это просто месяцы, а для меня это время стало адом. Это были не просто пять месяцев, а пять месяцев без тебя, без твоей улыбки, подколов, объятий, без твоих поцелуев. Не знаю, как я ещё жива без них, но я стараюсь, ведь я ждала этого дня, когда мне всё-таки дадут добро, чтобы написать это письмо, но я лью воду и прекрасно это знаю. Я могу долго писать и распинаться, а ты можешь уже давно выбросить эту непонятную бумагу, которая пришла тебе.

Скоро Новый год, знаю, что наша история началась в Новый год. Именно тогда мы перестали быть баранами, именно тогда я поняла, что все месяцы, которые страдала можно просто вычеркнуть из моей жизни. И вот опять отвлекаюсь и начинаю лить воду, которая тебе совершенно не нужна, но я не знаю, как ещё написать, как ты мне нужен и дорог.

Если ты меня ненавидишь, то не нужно ничего делать, просто выбрось конверт со всем содержимым, а лучше сожги, чтобы его никто не увидел и чтобы это стало очередным нашим маленьким секретом. Но если ты всё ещё что-то ко мне испытываешь, если ты всё ещё любишь меня, то в конверте находится адрес, приезжай тогда, когда будешь готов. Я буду ждать, неважно сколько, ведь я прекрасно знаю, что тебя мне никто не заменит, ты такой единственный и родной.

И напоследок. Спасибо за то, что ты мне подарил, спасибо за ту первую нашу тишину, за те эмоции, которые я испытывала при виде тебя. Просто спасибо тебе за всё. Нет, и опять не так. Не обращай внимания на исправления, если, конечно, ты дошел до этого момента. Я отправляю тебе черновик, именно здесь все мои эмоции и чувства. Не хочу больше распинаться, не хочу больше писать воду, поэтому напишу просто.

Я люблю тебя. Я люблю каждую твою черту, каждый твой жест, каждую твою частичку и никто тебя никогда не заменит.

Я просто люблю тебя и буду ждать всегда».

Спустя приличное количество лет

«Привет, мам.

Какое по счёту это письмо? Я сбилась со счёта уже, но психологи говорят, что так можно выплеснуть эмоции. И я это знаю, ведь я сама давно уже дипломированный психолог. Но и ещё я знаю, что это последнее моё письмо, так как нельзя жить в выдуманном мире, нельзя сильно этим увлекаться. Я просто хочу сказать тебе напоследок, что счастлива. Я просто счастлива. У меня есть всё, о чём мечтает любая женщина. У меня есть любящий муж, который иногда ведёт себя, как ребёнок, но я не могу этого изменить. Тем более за это я его и полюбила. Знаешь, я каждый день влюбляюсь в него всё сильнее и сильнее. У меня есть прекрасная дочь, которая просто папенькина дочка. Она не только до ужаса похожа на него, но ещё и ведёт себя, как он, и иногда меня это пугает, но даже в такие секунды я счастлива.

Я прекрасно знаю, что всегда говорила, что не нужен мне муж, дети, друзья. Мне ведь всегда было хорошо одной, в тишине, но Андрей показал мне, что тишина может быть разной. И в той тишине, которую показал он мне, я бы жила всю жизнь.

Сегодня нашей дочери уже пять лет. К нам приедет много гостей. Стас со своей женой и дочерью, да, он смог принять то, что она ему рассказала, он всё понял и простил отца, но было поздно. Лилька приедет с сыном, она тоже счастлива, хоть и без Сени, полгода назад он попал в аварию и всё, его не стало. Не знаю, как справляется Лиля, но мне она сказала, что он всё ещё здесь рядом. И знаешь, я верю ей. Ведь я ощущаю тебя рядом с собой. Твою защиту. Жаль, что мы всё понимаем слишком поздно. Антон приедет с дочерью и сыном. Да, у твоего племенника двойня. Прекрасные дети, вот только дерутся и ругаются слишком часто. Анька и Артём с детьми тоже обещали заехать. Игорь, Маша и даже Виктор. Не знаю, будешь ли ты рада это услышать, но однажды Виктор появился на пороге нашего дома, начал извиняться и говорить о том, каким был идиотом. Не знаю, как, но Игорь с Машей переехали к нему, и у них всё хорошо. Правда. Ты не представляешь, какая Машка выросла красавица, поэтому Игорь частенько влипает из-за неё в неприятности.

Моя жизнь никогда не была прекрасной и, как в сказке, и я часто переставала бороться, но сейчас понимаю, что все мои ошибки, все мои принятые решения вели меня именно к этому моменту. К тому моменту, когда я счастлива, когда я действительно могу ярко улыбаться и не претворяться.

И я должна сказать тебе за это спасибо. Спасибо за защиту и любовь, которую я пытаюсь передать своей дочери и мужу. Просто спасибо тебе.

Я люблю тебя, мамочка и прощай теперь навсегда. Не переживай, у нас всё хорошо было и будет»

 

Конец