Ледяное сердце (СИ)

- Здесь всегда зима, - без выражения ответил Хазир, надевая перчатки и обрабатывая пострадавшие пальцы виверна какой-то едко пахнущей мазью. Уже через несколько минут Хессет почувствовал покалывание и невыносимую щекотку, повествующую о том, что кровь вновь циркулирует так, как ей положено. – Этот замок не для таких, как ты. Лучше уходи.

- Но… но как же ты? – Хессет ухватил хозяина крепости за рукав рубашки, заставляя посмотреть себе в лицо. – Хазир! Ты помнишь меня?

- Хессет. – Осколки льда во взгляде и светлая, чистая улыбка. – Мои воспоминания о тебе уже почти исчезли, погребённые этим снегом, что вокруг. Если хочешь жить дальше, просто уйди.

- Я останусь, - твёрдо сказал упрямец. – Это я виноват, я не должен был посылать тебя в горы на поиски той экспедиции. Мы должны были пойти вместе, но…

- Ты заболел, я помню это, мой Дракон. Нет твоей вины, это древнее проклятие, и мне просто не повезло, только и всего. Отдыхай, нужно набраться сил перед дорогой. Еду тебе принесут, а потом… уходи.

- И оставить тебя здесь, Хазир?

- Чем ты мне поможешь? – Ледяное сердце дрогнуло от страшной муки, вдруг пронзившей всё его существо. – Этот замок так устроен. Ему нужен хранитель, и если я умру, ты займёшь моё место. Поверь, это не самый лучший вариант для одного из наследников Империи.

- Мне наплевать! Всегда найдётся, кем заменить Хессета Хаскора, главного неудачника Гнезда Гъёлл.

Хазир обнял раскрасневшееся лицо виверна ладонями в перчатках. Он знал – так Хессет не пострадает от смертельного холода, но и сам Хазир не сможет почувствовать его благословенного тепла. Грустно качнув головой, сказал:

- Моя память замерзает. Я могу не вспомнить о тебе на следующий день так же, как забыл в темнице.

- Я буду здесь, чтобы напомнить.

- Глупый мальчик, мой Дракон…

Хазир, резко развернувшись, вышел из комнаты, а спустя пару минут големы принесли на подносах богатые яства и вина, вкус которых Хессету так и не удалось распознать. Ему всё время казалось, будто он грызёт кусок льда, хотя фрукты были мягкими, а жаркое – горячим.

+++

Ему снился сон, в котором дверь в комнату Хессета распахнулась и совершенно бесшумно вошел Хазир, облачённый в лёгкую белоснежную тунику, сел на кровать, кончиками пальцев очерчивая лицо своего виверна, и Хессет почувствовал, что руки друга совсем не обжигают холодом, даже напротив – они жёсткие, но тёплые. Во сне был запах, исходивший от кожи хсаши, – горьковатый аромат миндаля, и его твёрдые губы ласкали лицо принца, заставляя жарко дышать, всхлипывая от удовольствия. Пальцы Хессета зарылись в пепельно-снежные волосы Хазира, притягивая ближе, ещё, так, чтобы между ними не вставала стена ледяного воздуха, пальцы срывали одежду… и только белоснежная кожа хозяина крепости будила воспоминания о том, что случилось нечто страшное.

Хазир молча улыбался, в льдистых глазах не было ничего, кроме безжалостной вьюги и отражения Хессета, распалённого ласками, алчного, жаждущего большего! И это привело виверна в бешенство. Грубо бросив Хазира на кровать, он навалился сверху, пинком раздвинул ноги несопротивляющегося друга и резко вошел, использовав для смазки лишь слюну. Хазир выгнулся в безмолвном крике, а внутри него было так жарко, что Хессет едва не плавился, торопливо двигаясь, хрипя имя любовника куда-то ему в шею, обдавая горячим дыханием. Это безумное сочетание льда и пламени, любви и отчаяния совершенно невозможно было вынести. Хессет захлёбывался криком, свирепо вколачиваясь в Хазира все сильнее, быстрее… Прижимался губами к бескровным губам бывшего управляющего, словно моля о прощении за свою грубость и вместе с тем надеясь на ответ, но поцелуй не был взаимным и Хессет ощущал всё ту же улыбку – ледяную печаль.

- Нет, - прошептал он в горячечном бреду на ухо любовнику, - ты не посмеешь забыть меня, Хазир!

Тихий жалобный стон – единственный ответ, и от этого звука, первого, что издал изменившийся Хазир, у Хессета всё перевернулось внутри одновременно сладко и страшно. Яростный напор его привел на вершину страсти обоих, и Хессет бережно поддерживал в больших ладонях кажущееся таким хрупким тело любовника, содрогающееся в сладостных конвульсиях.

- Я согрею тебя! - пообещал он.

+++

Утро отрезвляло своей хрустальной чистотой и холодом. Всё здесь было прозрачным, стерильным и белым, даже воздух, который, казалось, царапал горло гранями мельчайших кристаллов. Молчаливые слуги унесли лохмотья, в которые превратилась одежда хсаши, взамен оставив на прикроватном столике стопку чистого белья. Хессет невольно улыбнулся – брюки и камзол оказались тускло-синего, почти голубого цвета, рубашка белее снега. Хазир ни в чём не делал поблажек.