Ледяное сердце (СИ)

Торопливо умывшись и приведя себя в порядок, Хессет направился на поиски своего ночного гостя, но тронного зала не было на положенном ему месте. Сколько бы ни бродил виверн в напрасных поисках, ему не удалось встретить ни души, даже ледяные големы куда-то исчезли. Медленно, но верно начиная впадать в отчаяние, мужчина вернулся в свои покои, обнаружил там ванну с нагретой водой и с наслаждением помылся. На столе вновь появилась безвкусная еда, и Хессет заставил себя перекусить, чтобы с новыми силами взяться за поиски.

Крепость оказалась довольно большой, но однообразно унылой, так что ничего особенного в увиденных комнатах или залах Хессет не обнаружил. Пустота, темнота и тишина правили здесь, а ещё – холод. Новая одежда позволяла легче переносить неудобство, но в сердце виверна жил страх, изводивший и беспокоивший его сильнее прочего.

На огромный зал, заставленный ледяными скульптурами, он наткнулся совершенно случайно и долго бродил среди безмолвных статуй, поражаясь таланту скульпторов, сумевших выразить в ледяном камне человеческие черты и естественность поз.

- Они были живыми когда-то, - вдруг раздался совсем рядом спокойный голос Хазира, и Хессет, вздрогнув, обернулся. Хозяин замка вновь бледно улыбнулся, добавив: - Как и ты, они не хотели уходить, в результате оставшись со мной навсегда.

Хессет по-другому взглянул на замершие фигуры, только сейчас начиная понимать пугающую истину, звучавшую в словах Хазира.

- Это ты сделал такое с ними?

Бывший управляющий пожал плечами, виновато сказав:

- Не помню. Наверное. Ответь, Хессет, как долго ты искал меня?

Виверн опустил взгляд, кусая губы едва не до крови, потом, набравшись мужества, тихо ответил:

- Триста двадцать семь лет и три месяца, Хазир.

- А ты совсем не изменился. Дар или проклятие, преследующее твою семью… - прошелестел грустный голос. Пальцы в кожаных перчатках коснулись длинных волос принца, ласково пригладив взъерошенные пряди. – Значит, ты продолжал искать, даже зная наверняка, что меня нет в живых?

- Сначала искал, чтобы спасти, потом – чтобы похоронить твоё тело. Прости меня, Хазир.

- Не стоит так убиваться. Крепость является не всегда и не всем, я сам не понимаю, как этот механизм действует, поэтому не взваливай на свои плечи новый груз вины. Идём, я помогу тебе убрать волосы.

Они вернулись в комнату Хессета, и Хазир осторожно расчесал и заплёл в толстую косу отросшие волосы виверна, закалывая их тонкими, но прочными ледяными заколками. Принц ежился от удовольствия, ощущая легчайшие прикосновения пальцев друга к своей голове и плечам.

- У тебя красивые волосы, - прошептал Хазир еле слышно, словно боялся сам себе признаться в этом. Хессет поймал руку с гребнем, прижал к губам, обжёгшись холодом, но не выпуская до тех пор, пока Хазир силой не выдернул свои пальцы из хватки принца.

- Скажи, Хазир, ты приходил ко мне ночью? – Наконец задал мучивший его вопрос Хессет, но услышал лишь равнодушное:

- Я не помню.

- Ты лжёшь!

- Я не помню. – Повторил Хазир, чуть нахмурившись, после чего встал и покинул комнату виверна. Тот бросился следом, но дверь отказалась открываться, так что до самого вечера Хессет в бессильной ярости ломал и крушил мебель, стоявшую в комнате. Чувствуя себя усталым и опустошённым, мужчина опустился на кровать и тут же заснул, едва его голова коснулась подушки.

+++

Жарко… так жарко, что перехватывает дыхание, а по вискам струится пот. Хессет мучительно выгибается, пытаясь скинуть путы с рук, прикованных к оголовью кровати, но напрасно. Ему остаётся лишь жалобно всхлипывать и молить:

- Хазир… прошу тебя…

Но Хазир непреклонен, он не собирается прислушиваться к словам пленника, продолжая томительными ласками распалять тело Хессета, доводя того до экстаза, до сладкой дрожи в напряжённых мышцах. Каждое прикосновение отзывается сладостным восторгом, взрывается где-то внизу живота, растекаясь жидким пламенем, и остаётся лишь скулить от невозможности закончить эту пытку.

Твёрдые губы мучителя внимательно исследуют шею и грудь Хессета, влажный язык непристойно кружит вокруг сосков, заставляя их болезненно напрягаться в ожидании настойчивой ласки. Дыхание виверна – сбитый, неровный ритм страсти, он стонет и мечется в горячечном бреду, шепча всего лишь одно имя. Всегда – только Хазир. Не видит, но чувствует, как улыбается ледяной хозяин вечности, скользя прохладными пальцами по изгибам рёбер, чуть задерживает прикосновение прямо над сердцем, словно пытаясь впитать кончиками пальцев сумасшедшую пульсацию живого, восхитительно живого и такого тёплого существа.

Но вот рубеж пройден, и осторожные, деликатные поцелуи опускаются на бёдра, непроизвольно сжатые, словно узник зачем-то пытается скрыть возбуждение. Тонкие белые пальцы зарываются в жёсткие, курчавые волоски в паху, и Хессет мычит что-то сквозь сжатые зубы, толкается бёдрами в ладонь Хазира, напрашиваясь на более смелую ласку.

- Мой милый Дракон, - впервые раздаётся тихий голос хозяина крепости. – Как же ты прекрасен!