Ледяной ад

— Джесс, я беспокоюсь за тебя. Нельзя тебе взять дополнительных ассистентов? Вдруг согласится помочь врач, делавшая вскрытие? Мы не имеем права упустить какой-либо жизненно важный фактор из-за твоего недосыпа.

— Знаю, знаю. — Хэнли вгляделась в изображение сослуживца в уголке монитора. — Ты и сам неважно выглядишь. Нормально себя чувствуешь?

— Ничего, просто немного вымотался.

— Не хочу взваливать на тебя еще больше работы, но хорошо бы выяснить, где находится Тараканова. Понимаешь, Иси, я должна знать, что она видела перед отъездом. А если она заразилась?

— Я займусь этим, Джесс.

— К дьяволу дипломатические каналы, Иси. Если даже тебе придется лично заняться ее поисками…

— Я все понял, Джесс.

— Аригато,[29] Ким.

Изображение Исикавы растаяло.

Хэнли глубоко вздохнула и поборола в себе желание еще раз взглянуть на цветные снимки, сделанные при вскрытии. Она сосредоточилась на кистях своих рук, призывая их расслабиться, потом переключила внимание на руки и плечи, продолжая дышать глубоко и размеренно. Поток мыслей уменьшился до тонкой струйки, но продолжал раздражать тихим капаньем. Бактерии отсутствуют. Сколько без них способно прожить тело? Дыхание. Легкие. Следы сероводорода в области легких. Откуда, черт подери, он там взялся?

Испустив тяжелый долгий вздох, Хэнли выпрямилась и со стоном поднялась.

Арктическую тьму освещали звезды и притушенные огни по периметру станции. Хэнли охватил озноб — как она надеялась, от недосыпа. Или так чувствовали себя перед смертью Баскомб и остальные? Вдруг это первый признак чего-то более серьезного, чем переутомление?

Вся станция будто с ума сошла. По рассказам Ди, народ наведывался в лазарет в три раза чаще обычного. Не стоит ли и Хэнли пойти, проконсультироваться насчет головной боли? От усталости все плыло перед глазами. Может, прилечь на пару минут?..

Хэнли взглянула на таблицу доктора Бача и выбрала ильм — для тех, над кем «довлеет груз ответственности»; легла и попыталась погрузиться в медитацию, наложив на глаза подушечки из гречневой шелухи. На несколько минут ей удалось вздремнуть, однако вскоре она проснулась от знакомого спазма в брюшной полости. Что ж, по крайней мере не беременна… Боль заставила ее сесть и скорчиться. Когда немного отпустило, Хэнли, шатаясь, доковыляла до туалета. Ничего.

Она поднялась. В белой чаше унитаза, в воде, на самом дне, расплылось облачко густой красной крови. Ее крови. Хэнли согнулась пополам от очередного спазма и села на корточки рядом с унитазом. Дрожа, обхватила живот руками.

— Черт!

Кровь в воде была совершенно неподвижна и завораживающе красива.

«Тело — процесс, — размышляла Хэнли, отвлекая себя от боли. — Тело — клетки. Триллион клеток. Четверть из них кровяные».

Трое ученых умерли страшной смертью — их эритроциты взорвались. Неизвестный агент, поразительно ядовитый и потрясающе проворный, заблокировал легкие и перекрыл эритроцитам стремительную, занимающую три четверти секунды подачу кислорода. За несколько минут жертвы лишились способности говорить, видеть, дышать…

Боль немного отступила. Хэнли доплелась до кровати, улеглась на спину. Менструальный цикл нарушился, тело выбилось из ритма, будучи не в состоянии свыкнуться с арктическими сутками. Изможденное, язвительное и отчаянно хотящее Джека тело.

Повернувшись на бок, Хэнли уперлась взглядом в стену. Мягкое сочетание теплых тонов (как в гинекологическом кабинете, куда она ходила на занятия Ламаза, беременная Джоем) явно служило для того, чтобы снимать напряженность. Боль начала проходить, Хэнли почувствовала опустошенность, накатила тошнота.

От двери раздался голос Ди:

— У тебя нет губной помады? Прошел всего месяц с начала сезона, а у меня уже кончаются запасы.

— Да уж, нашла к кому обратиться. По-моему, я не пользовалась косметикой со школы.

— И зря, — промолвила Ди с тонкой улыбкой. — Возобнови. Вдруг кому-нибудь понравится?

Хэнли смутилась. Она пока не задумывалась о своих отношениях с Джеком, не была уверена, что испытывает к нему глубокое чувство. И уж тем более она не ожидала, что ее интимная жизнь станет предметом обсуждения в трудовом коллективе.

Ди прошла в ванную.

— Господи, у меня появилась полярная бледность. Я белая как полотно… — Она состроила отражению в зеркале рожицу и спросила у Хэнли: — Тебе помогает никотиновый пластырь?

— Что-то не замечала. — Джесси потянулась к ночному столику за сигаретой и закурила. — Но я рада дополнительной порции никотина, если она есть.

Ди вернулась к подруге:

— Хочу привести себя в более или менее человеческое состояние перед сардинной вечеринкой у немцев. Ты пойдешь?

— Сардины? — скривилась Хэнли. — Всегда их терпеть не могла, как и анчоусы.

Ди рассмеялась:

— Да нет же! Это я о размере помещения — как сардины в банке!

— Спасибо, на этот раз я — пас. Сомневаюсь, что прямо сейчас готова переключиться на вечеринку.

Когда Ди ушла, Хэнли покопалась среди дисков и кассет и извлекла на свет сделанную Джоем запись прибоя. Надела наушники и погрузилась в шум волн, бьющихся о берег лагуны.