Ледяной Эдем

– Варвару когда похитили? А когда появился Казубов?

– Думаешь, она с ним приехала?.. Если по своей воле, то почему Диконов о ней не знал?

– А Диконов о ней не знал? – спросила Ольга.

– Думаешь, он от нас что-то скрывает.

– Диконов боится Казубова. Если человек боится, он всегда что-то скрывает.

– А если это Диконов похитил Карпову? На своей машине. Поехал сдавать квартиру, похитил Карпову, привез сюда…

– А если это сделал Миккоев? – усмехнулась Ольга.

– У тебя есть подозрения на его счет?

– Ровно столько же, сколько и насчет Диконова. Ну, может, чуть побольше.

– Поделишься?

– Мутный он, этот Миккоев. Что ни спросишь – не знает. А потом выясняется, что знает. И что Диконов квартиру в Питере сдает, знает. И про машину, и про все. Даже про то, что Диконову надоела эта вся пастораль, знает… И о Казубове он знать может. Что Казубов Диконова потихоньку кошмарит, знает. Может, они даже в сговоре. Чтобы квартирные деньги с Диконова тянуть.

– Трешка в Питере – в среднем тысяч восемьдесят. Для здешних мест большие деньги.

– Не будем развивать. Догадки наши даже на троечку не тянут. А Казубов нагрешил на твердую пятерку. Он Рому нашего убил, больше некому… Пойдем, обойдем деревню. Снега давно нет, след замести нечем.

Морозный воздух взбодрил, возможная опасность придала ощущениям боевую остроту, к третьему дому Кирилл подходил, поглаживая рукоять пистолета в кобуре. Если вдруг, он готов немедленно открыть огонь.

Но снег не выдал постороннего присутствия, «контрольная полоса» вокруг дома осталась нетронутой. Даже Диконов не подходил к дальней своей избе, не нашел для этого ни времени, ни желания. Замотался он за последнее время. Замотался, как все. Но при этом не выказывал даже раздражения. Возможно, он действительно мечтал избавиться от Казубова. Если так, то его можно было понять.

Обошли вторую избу, зашли в дом, Кирилл с завистью глянул на спящего Миккоева. Так хотелось забраться в свою постель под теплое одеяло, но Ольга снова потянула его на мороз.

К дому Диконова они подходили ушки на макушке. Возле и вокруг дома сильно натоптано, и следы полос от лыж видны – непонятно, был ли Казубов здесь недавно. Может, он уже в доме, может, уже даже убил хозяина и похитил его жену.

Ольга осторожно потянула за ручку, входная дверь открылась, Кириллу показалось это странным, он вынул из кобуры пистолет. Тревога оказалась ложной, на ступеньках закрытой веранды сидела Маша и смотрела на него, выпучив глаза. Стеганая безрукавка на ней, халат поверх ночной рубашки. А глаза она открывала широко, чтобы высушить слезы.

Маша тихонько плакала, когда Ольга открыла дверь. Плакала тайком от мужа, от детей. Увидев Кирилла, постаралась скрыть слезы, а они, как назло, не высыхали.

– А кто у нас тут сырость разводит? – ласково спросила Ольга.

Она обращалась к Маше, как к маленькому ребенку. Взяла ее за руку, помогла подняться.

– Да нет, не сырость… Просто стукнулась, – натужно улыбнулась Маша.

– Где стукнулась?

– Да коленкой!

Маша действительно потерла коленку, но можно ли ей верить? Ни ссадины там Кирилл не увидел, ни синяка. Впрочем, лампочка на веранде не горела, а фонарь светил слабо, да и коленку Маша обнажила лишь на мгновение.

– А Тихон где? – спросила Ольга.

– Так спит, а я вот вышла, душно в доме, а здесь свежо.

– Ну да… Может, Тихон тебя обижает?

– Ну нет, что вы!.. Пойду я!

Маша открыла дверь, давая понять, что разговор окончен. Но Ольга не отпустила ее так просто.

– Закрой за нами! – велела она, пальцами тронув палку, на которую, как на засов, закрывалась дверь.

Кирилл надеялся вернуться в дом, но Ольга увлекла его за собой в машину. Он снова завел двигатель, глянул по сторонам. Стояли они удобно, два дома перед глазами, чтобы следить за третьим, нужно всего лишь повернуть голову. Но за пустую избу Кирилл не переживал, живых там нет, а если сгорит машина, не беда, во всяком случае для него.

– Обижает Диконов жену, обижает, – сказал он, прикрутив громкость автомагнитолы.

– Или сама обижается. Молодая она для него. И вообще молодая. А жизнь мимо проходит.

– Ну да, жизнь проходит мимо, – не стал спорить Кирилл.

– Тем более Маша беременна. Причем пятым… Ты знаешь, что такое беременность?

– Это когда живот у женщины растет?

– Беременность, взгляд изнутри.

– Ну да, я вел дневник, когда там изнутри был. Весь карандаш исписал, а дневник смыло, когда воды отходили. А может, с пуповиной выбросили… А может, и валяется где-то, надо будет у мамы спросить.

– Шутишь? А когда ребенок внутри, не до шуток. И плакать хочется. Просто так плакать, без причины. А если еще и причина есть…

– Ты знаешь, как это бывает?

– Да я-то знаю… Давай по сторонам смотри, мне тоже кажется, что убийца где-то рядом.

Ольга замолчала и совсем убавила громкость. А Кирилл еще и двигатель заглушил. И стало тихо, как будто кто-то с силой надавил на уши. Как будто сам Казубов и надавил, и даже захотелось оттолкнуть его, настолько реально он возник в ощущениях.

15