Ледяной Эдем

Одна рука блуждала по страницам подзабытой книги, другая вспомнила о венике, легкий шлепок по икрам ног заставил Ольгу открыть глаза, а второй снова их закрыл. Еще шлепок, еще, ноги все шире, а острие ощущений вовсе не ржавое, хватило легкого движения, чтобы ввести его в мягкое плотное скольжение, Ольга застонала, вскинув голову, вырвала из руки веник, обессиленно шлепнула им по ноге, а затем выронила на пол.

Кирилл положил руку на женское бедро, подрагивающее под мягким, но решительным натиском, другой рукой мял податливый живот в глупой надежде нащупать в нем ритм своего движения. В движении все, и мышцы бедер, живота, влажная спина скользит по его груди. Голова запрокинута, ее волосы струятся по его плечу, груди покачиваются в одном с ним такте, затвердевший сосок пульсирует, зажатый между пальцами. Еще чуть-чуть, еще быстрей… Все!..

Он уже успокоился, а Ольгу все трясло. Он уложил ее на полок животом вниз, облил теплой водой, взял мочалку. Она отвернулась от него, вяло махнув рукой. И снова ее всколыхнула крупная дрожь, когда он провел рукой по спине…

Из бани они выходили едва живые от изнеможения. Под тяжестью завтрашнего дня. Они ведь получили сегодня не столько секс, сколько установку на будущее. А жениться на Ольге, честно говоря, не хотелось. Хотя и сознание в жар от этой мысли не бросало.

– Всем отбой! – сказала Ольга, едва зашла в дом. – Подъем завтра в шесть!

– А на пост? – спросил Кирилл, усаживаясь на свою койку.

– Можешь походить немного, – пряча от него взгляд, сказала она. И пальцем очертила круг по горнице. – Походи, послушай… Только далеко не заходи!

Она закрыла за собой дверь, какое-то время возилась с вещами, одно вынимала, другое укладывала обратно в сумку. Наконец затихла. А Кирилл лежал на кровати, забросив за голову руки. И смотрел, как на стене качается тень растущей под окном березы. И шум ветра слышал. Похоже, ураган все-таки будет. Возможно, они успели бы его проскочить, сразу отправься в путь. Поздно ночью вернулись бы в Петрозаводск, он к себе, Ольга к себе. И в бане ничего бы не случилось. Но все-таки он ни о чем не жалел. Возможно, сегодня самая лучшая ночь в его жизни, просто он этого еще не понял.

Где-то в невероятной дали, в параллельной вселенной с темной ее стороны бороздил пространство космический отель с роскошными барышнями, где можно ничего не делать, а только лишь получать удовольствие. Но что-то не тянуло на борт этого корабля. Кирилл думал о доме, в котором сейчас находился. И просторно здесь, и печь прекрасно греет, а для ощущения полного комфорта нужно всего лишь всерьез заняться хозяйством, так, чтобы с головой уйти в заботы сельской жизни. Диконову вполне удалось врасти в эту глушь всеми корнями, а он чем хуже?..

Засыпая, Кирилл увидел себя с топором в руке, перед ним лежало бревно, справа стоял незаконченный сруб нового дома. Он вырубал в бревне чашу, но почему-то выбил в нем прямой нос, получилось лицо, как у первого идола на капище, которому Диконов даже не дал имени. А действительно, почему нет имени? Или оно есть, но его не произносят всуе?.. И почему это Кирилл стоит посреди капища, перед ним то самое бревно, над которым он так долго трудился. И не лежит бревно, а стоит, и страшный бог грозно смотрит на него, требуя принести себя в жертву. А кто-то подкрадывается к нему, размахивается за спиной. Кирилл поворачивается к нему и видит перед собой Ганыкина с обожженным лицом, в руке у него топор. Еще мгновение, и острый каблук топора врубится в голову.

Кирилл проснулся в холодном поту, он даже подумал, что мокрый от крови. Но нет, на лбу всего лишь пот. Он лежит в темной комнате, за окном шумит ветер, кружит вьюга, береза скребет по стеклу заледенелыми ветками. А возле печи у входа в горницу кто-то стоит и смотрит на него. Кирилл дернулся, сунул руку под подушку.

– Ты чего? – встревоженно спросила Ольга.

– Это ты?

– Казубов!.. Не узнал?

Она подошла к нему в теплом халате поверх короткой ночной рубашки. Примерно так Ольга и должна выглядеть по ночам, если они вдруг застрянут в этой глуши. Даже если застрянут по своей воле.

– Узнал… Давай в Ольгу обратно превращайся!

Он подвинулся, освобождая ей место. Какое-то время она смотрела на него ничего не выражающим взглядом, наконец удовлетворенно повела бровью и легла к нему, бросив халат на соседнюю койку.

Ольга легла и замерла в ожидании; он правильно все понял, обнял ее, позволил положить голову себе на плечо.

– Мне сон приснился, – сказал он. – Я на капище, передо мной истукан, Ганыкин с топором, он приносит меня в жертву.

– Кому в жертву?

– Начальнику управления. Ну, чтобы он завтра тебя несильно ругал.

– Я серьезно.

– Если на капище, то богам обычно в жертву приносят.

– Тебе приснилось.

– Ганыкину тоже снилось. Землянка в лесу, девушка, непохожая на Варвару. Он в этой землянке потом и сгорел.

– Ганыкину не снилось, ему привиделось после того, как он лбом об стену.

– Но сожгли-то его в землянке!

– Предлагаешь держаться капища стороной? Так мы завтра все равно уезжаем.

– Так, может, заглянем на капище по пути?