Ледяной город

Увы, оказалось, что она любит их лишь по отдельности, а в виде целого класса — далеко не так сильно. Распутать дело — это даст ей совсем не то, что преподавание американской истории куче крикливых, буйных восьмиклассников.

Но была в этом и оборотная сторона. Какое именно дело?

Хорошо было Максвеллу, за которого А. Б. Эрли делала всю черновую работу — предоставляла тело, подозреваемых и нити к разгадке. При такой помощи легко вести расследование. Рима же была предоставлена сама себе, и ей следовало сделать все от начала до конца.

Какое именно дело? Явно не смерть Богана — без свидетелей, без всякой информации, к тому же после стольких лет. Этим пусть занимается Максвелл Лейн.

Явно не дело Памелы Прайс. Памела замышляла что-то недоброе, но Рима предпочла бы не встречаться с ней больше без крайней необходимости.

Дело, которое, как Рима полагала, она, может быть, смогла бы распутать, касалось ее отца и его связей с Холи-Сити. Может быть, удастся выяснить также, почему между ним и Аддисон наступило отчуждение. В книге А. Б. Эрли все это было как-то связано между собой. Максвеллу в этом случае пришлось бы бросить одну нить и заняться целым клубком.

Рима высушила волосы, оделась и тут поняла, что лишилась туфель. Не то чтобы она потеряла их — Рима помнила, где они. Просто их не было здесь и сейчас. На ее лице все еще оставались пятна от слез, и Риме не хотелось встречаться в таком виде с Коди и Скорч. Но ведь ей надо было распутывать дело — а как заняться этим в домашних шлепанцах?

Чем дольше она будет откладывать, тем больше вероятность, что туфли растворятся где-нибудь во Вселенной, как до них — солнечные очки или мобильники. Рима пошла вниз и прокралась мимо кухни, где завтракали Скорч и Коди. Собаки следили за каждым куском, который отправлялся в рот. Что ж, пока неплохо. Скулеж такс заглушал звук Риминых шагов, и она пробралась на пляж незамеченной.

Туфель уже не было. Кто-то честно обменял их на старые красные кеды «Конверс». На правом имелась большая дыра в области большого пальца. Кеды оказались минимум на размер меньше, чем носила Рима. Но на них были до зарезу необходимые шнурки. Рима взяла кеды.

Дома она поднялась на второй этаж и прихватила несколько листков бумаги из принтера. В прошлом Рима множество раз делала попытки вести дневник, или записывать сны, или составлять список дел на день и тому подобное. Даже если она теряла все это, ведение записей помогало ей кое-что запомнить. Бумага предназначалась для заметок по расследованию дела. Максвелл всегда делал заметки.

Заодно Рима проверила почту на компьютере — ничего интересного — и набрала «Холи-Сити» в «Википедии», чтобы составить список важнейших деталей. Строчка про Максвелла Лейна с того времени, когда она смотрела последний раз, вернулась на место. Рима поглядела в истории изменений: опять Ураган Джейн.

Рима записала дату смерти Райкера. На ней обрывалась статья в «Википедии». Но после этого в Холи-Сити оставалось три (а если верить «Сан-Хосе меркьюри ньюс» — восемь) последователя Райкера, проживших там еще более тридцати лет.

«Кто эти последователи?» — записала Рима.

И потом: «Когда умер Боган?»

За это время строчка про Максвелла исчезла опять.

Рима вернулась к себе и вывалила письма Максвеллу на неубранную постель. Пыль из коробки оказалась на одеяле и между простынями. Не надо было делать так, наверное.

Но что сделано — сделано. Рима сложила письма по одному обратно в коробку, оставляя только те, которые, судя по всему, были от Констанс. Когда она закончила — а времени на это ушло немало, — оказалось пятнадцать писем и четыре открытки.

Некоторые были без конвертов, а две открытки без даты. Рима составила список имеющихся дат. Первое послание датировалось 23 марта 1972 года. Последнее — 30 сентября 1988 года. Шесть писем за 1983–1984 годы. И ни одного от 2 июля.

Рима взяла два самых ранних и прочла их. Констанс представлялась сперва как федеральная служащая, потом — как поклонница детективов и на конец — как детектив-любитель, вполне заслуженно. В этом последнем качестве она поздравляла Максвелла с отличным расследованием, проведенным в «Наших ангелах». Она в первый раз знакомилась с работой Максвелла, но предсказывала, что не в последний. Как считала Констанс, Максвелл правильно указал на преступника. Если некоторых, отмечала она, убедило бы лишь полное признание, то она за свою спокойную, но насыщенную событиями жизнь узнала, насколько сложна человеческая природа. Разум имеет свои границы. Констанс хвалила Максвелла за его гибкий, интуитивный подход.

Рима занесла на бумагу лишь несколько строчек из ее письма — своего рода обещание: «Возможно, когда мы лучше узнаем друг друга, я расскажу Вам о своих дознаниях. Это дела из далекого прошлого. Думаю, профессиональный взгляд будет здесь полезен».

Второе письмо было отправлено вскоре после выхода романа «На этот раз не вышло».

21200 Олд-Санта-Крус-хайвей

Холи-Сити, Калифорния, 95026

22 июня 1973 г.

Уважаемый Максвелл Лейн!