Ледяной огонь магии

Десять минут спустя я свернула, направившись к кирпичному зданию, которое занимало целый квартал. Поблеклый знак на газоне говорил, что это библиотека Колдбёрст Фоллса — западный филиал. На знаке не было рисунка красивого замка, лишь простая стопка книг. Как и все поблизости, этот знак и библиотека были не в лучшем состоянии.

Я спрятала меч в ножны, затем подняв руку, вытащила пару палочек из конского хвоста. Они были похожи на две тонкие, покрытые черным лаком палочки, вроде тех, что женщины носят в своих прическах, но легкий поворот высвобождал спрятанные внутри них отмычки.

Я воспользовалась ими, чтобы открыть одну из боковых дверей, и проскользнула в здание. Внутри было темно, но мне это не причиняло неудобств. Даже не будь у меня моего видения, я все равно смогла бы там сориентироваться.

Когда я была ребенком, мама приводила меня сюда летом каждую субботу. Я уже давно изучала каждый дюйм библиотеки, от миниатюрных столов и стульчиков в детской секции до граффити, вырезанных на деревянных полках с подростковой литературой, включая библиотекарскую стойку с устаревшими компьютерами.

Я прошла между полок к двери, ведущей в подсобку. Внутри стояли коробки со списанными книгами и висела полка, заставленная рулонами туалетной бумаги и чистящими средствами. Я протиснулась между коробок к дальней стене комнаты, где была еще одна дверь.

Я взломала и ее, затем закрыла и замкнула за собой. Здесь я была в самой глубине библиотеки, куда не проникал свет, но здесь не было ничего, обо что я могла бы споткнуться. Поэтому я прошла по короткому коридорчику, забитому еще большим количеством коробок с книгами, прежде чем спуститься по ступенькам в подвал.

Я стянула перчатки, прошла к столу в углу и коснулась пальцами лампы, которую мне подарил Мо, когда я только переехала сюда года четыре назад.

Мягкий белый свет наполнил подвал, осветив мини-холодильник, пару потрепанных чемоданов с одеждой, другой, заполненный разным оружием, и металлическую полку, забитую книгами, фотографиями и прочими памятными вещицами. В углу так же ютилась кровать, голубое фланелевое одеяло свисало с края, так как я не потрудилась заправить постель, уходя этим утром.

Дом, милый дом.

Я отстегнула черный кожаный пояс с ножнами и пристроила его вместе с мечом рядом с кроватью, затем сбросила плащ и кинула его поверх одеяла. Вытащив телефон, я написала Мо сообщение.

Оно у меня. Я уже дома.

Телефон прожужжал меньше, чем через минуту, как если бы он меня ждал, прежде чем отправиться в постель. Я фыркнула.

Скорее уж он хотел убедиться в том, что я заполучила желаемое.

Вероятно, он воспользовался своим дурацким приложением для отслеживания моего телефона, чтобы удостовериться, что я вернулась в библиотеку.

Хорошо. Увидимся завтра. «После» школы!

Я закатила глаза. Почему-то Мо считал, что простое посещение школы может компенсировать мою ночную жизнь, полную грабежей и воровства. Ах если бы.

Я поставила телефон на зарядку. Затем достала черный бархатный футляр из пальто, открыла крышку и выудила ожерелье.

— Поплачь, Робин Гуд, — пробормотала я. — Лайла Мерривезер снова утерла тебе нос.

Полюбовавшись пламенным блеском рубинов, я поднесла ожерелье к фото в рамке на столике, рядом с моей койкой. С фотографии на меня смотрела женщина с такими же черными волосами и голубыми глазами. Моя мама, Сирена.

— Все прошло, как я и планировала. Видела бы ты их лица! Охранники не могли поверить, что я сбежала от них.

Я умолкла, как если бы ждала ее ответа, но мама молчала. Она умерла, когда мне было тринадцать, но я все еще временами разговаривала с ее фотографией. Конечно, я знала, что это глупо, но поговорив с ней, мне становилось чуточку легче. Словно она приглядывала за мной, где бы она ни была. Словно она не ушла безвозвратно.

Словно она не была жестоко убита.

Я повесила ожерелье на рамку, поправив его так, чтобы казалось, будто мама носила рубины, а затем засуетилась по подвалу, убирая свое снаряжение. Большую часть добра я оставила в пальто, хотя не преминула доесть завалявшийся в нем шоколадный батончик.

Кроме того, я взяла еще несколько монет из стеклянной банки и ссыпала их в карман пальто, прежде чем свернуть этот предмет одежды и перчатки и положить в один из чемоданов.

Как и я сама, моя одежда была не такой ничтожной, как казалась на первый взгляд.

Перчатки были сделаны из железных, сплетённых друг с другом колечек тонкого, гибкого металла. Пальто было ещё более уникальным, будучи сшитым из паучьего шелка, делавшего его крепким, прочным и легким. Лучшим в нем было то, что паучий шелк отталкивал любые загрязнения — будь то пыль, жир, кровь или грязь — и потому никогда не нуждалось в стирке.