Ледяной сфинкс (с иллюстрациями)

Итак, «Барракуда» взяла на борт капитана Лена Гая, лейтенанта Джэма Уэста, боцмана Харлигерли, старшину-конопатчика Харди, матросов Френсиса и Стерна, кока Эндикотта, метиса Дирка Петерса и меня — с «Халбрейн»; капитана Уильяма Бая и матросов Робертса, Ковена и Тринкла — с «Джейн». Всего нас набралось тринадцать душ — роковое число…

Перед выходом в море Джэм Уэст и боцман поставили мачту высотой в одну треть длины лодки. Мачта эта, удерживаемая штагом и вантами, могла нести широкий фок, вырезанный из марселя нашей шхуны, хотя, маневрируя им, мы были ограничены шириной лодки, не превышавшей шести футов.

Конечно, при такой оснастке мы не смогли бы идти бейдевинд. Однако при ветрах от попутного до бокового наш парус позволил бы нам пройти недель за пять ту самую тысячу миль, что отделяла нас от припая, делая в сутки примерно по тридцать миль. На такую скорость можно было надеяться, если течение и ветер будут совместными усилиями увлекать «Барракуду» на северо-восток. В штиль нам придут на помощь весла: если восемь человек станут грести четырьмя парами весел, это обеспечит лодке немалую скорость и в безветренную погоду.

Первая неделя плавания прошла без происшествий. Ветер все так же дул с юга, и в проливе Джейн не обнаружилось опасных для нас течений. Мы плыли по ветру, когда же он стихал, налегали на весла. Нашим взорам представала все та же земля — бесплодная, покрытая черными камнями и песком вперемешку с галькой, с голыми холмами на заднем плане. В море начали понемногу появляться дрейфующие льдины округлой и удлиненной формы, а также айсберги, обогнать которые нашей лодке не составляло никакого труда. Однако мы не могли радоваться этому, ибо все льды плыли в одну сторону — к припаю, грозя закупорить проходы, которым в это время года еще полагалось оставаться открытыми.

Нечего и говорить, что все тринадцать пассажиров «Барракуды» понимали друг друга с полуслова. Среди нас не было человека, подобного Хирну, который мог бы спровоцировать бунт. Мы часто задавались вопросом, какая судьба постигла несчастных, втянутых гарпунщиком в безнадежную авантюру. Длительное плавание в перегруженной шлюпке, которая может перевернуться даже при слабом волнении, было крайне опасным предприятием… Впрочем, одному небу было ведомо, не суждено ли Хирну добиться успеха там, где нас поджидает неудача, — по той простой причине, что он вышел в море десятью днями раньше нас…

Дирк Петерс, зная, что мы удаляемся от мест, где он тщетно надеялся отыскать своего бедного Пима, стал еще более неразговорчив, чем обычно, — если только это возможно!

Тысяча восемьсот сороковой год был високосным; я пометил в своем дневнике дату 29 февраля. Оказалось, это был день рождения Харлигерли, и он попросил шумно отпраздновать столь замечательное событие.

— Даром, что ли, — пророкотал он, смеясь, — мне выпадает такое счастье всего раз в четыре года?

Мы с радостью выпили за здоровье этого славного малого, немного болтливого, но зато надежного и выносливого, к тому же постоянно поднимающего наш дух своим неизменно радостным настроением.

В тот день мы находились на 79°17' южной широты и 118°37' восточной долготы. Берега пролива Джейн располагались между сто восемнадцатым и сто девятнадцатым меридианами; теперь «Барракуду» отделяло от Полярного круга всего двенадцать градусов.

Произведя наблюдения, братья расстелили на скамейке весьма неполную в те времена карту антарктического бассейна. Я присоединился к ним и мы попытались хотя бы приблизительно определить, какие известные земли лежали к северу от нас.

Не забудем, что с того момента, как наш айсберг достиг Южного полюса, мы оказались в восточном полушарии. Мы никак не могли оказаться на Фолклендах или повстречаться с китобойными судами, бороздящими море в окрестностях Южных Сандвичевых, Южных Оркнейских островов и Южной Георгии.

Естественно, капитан Уильям Гай ничего не знал об антарктических экспедициях, предпринятых после начала путешествия «Джейн». Ему было известно только об открытиях Кука, Крузенштерна, Уэдделла, Беллинсгаузена и Моррела. Для него стали новостью последующие экспедиции: второй поход Моррела и плавание Кемпа, несколько раздвинувшие представления об этих отдаленных краях. От своего брата он узнал и о нашем открытии, согласно которому широкий морской пролив, названный по имени его корабля «Джейн», разделяет Антарктиду на два обширных континента.

В тот же день Лен Гай обмолвился, что если пролив и дальше пройдет примерно по сто восемнадцатому — сто девятнадцатому меридианам, то «Барракуда» проплывет вблизи предполагаемого местоположения южного магнитного полюса. Как известно, в этой точке сходятся все магнитные меридианы, а располагается она на обратной стороне земного шара по отношению к северному магнитному полюсу; магнитная стрелка принимает в ней вертикальное положение. Должен заметить, что в то время местоположение магнитного полюса еще не было известно с точностью; для этого потребовались новые экспедиции[123].