Ледяной сфинкс

Друзья не сразу нашли извозчика. Лошади были старые и такие же измученные, как душа Александра, экипаж еле-еле тащился по петербургским улицам. Где-то надрывался пьяный, пытаясь изобразить песню, потом извозчик выехал на набережную. В черной воде Невы колыхались льдины, смутно белеющие во мгле. Мимо промчался всадник в военной форме и пропал из виду.

– Приехали, господа хорошие… На чай бы не помешало… согреться маленько…

– Скажи ему, чтобы подождал нас, – попросил Александр Сержа, который расплатился за них обоих.

У дверей бедного, опрятного домика, где жила семья Никиты, князь Мещерский нерешительно потоптался на месте.

– Может быть, – несмело начал он, – все-таки подождать утра? Поздно уже…

– Ну, Никита же нанес мне визит ночью, – усмехнулся Александр.

Барон хотел как можно скорее покончить с этим скверным, гнусно пахнущим делом. Письма, обещание молчания – и все.

Не найдя звонка, Серж хотел постучать, но тут дверь распахнулась, и наружу вывалилась в пальто, наброшенном на ночную одежду, совершенно обезумевшая Елена Васильчикова. Девушка увидела князя и вцепилась в него.

– Боже мой… Боже мой, это вы! Вас бог послал, не иначе…

Елена тряслась всем телом, на ее лице застыл ужас.

– Я боюсь… Я не знаю, кого надо звать! Она все-таки сделала это… Боже мой!

Девушка зарыдала.

– Что случилось? – вмешался Александр.

Елена подняла на него глаза.

– Она… она убила его. Мать убила его. Мать убила Никиту! – отчаянно закричала девушка. – Доктор нам сказал, что к этому идет… что она становится опасной, предложил поместить ее в лечебницу… Но Никита не хотел… говорил, что там ее будут бить, будут мучить… И она его убила!

– Александр, не ходи туда! – вырвалось у Сержа, но барон отодвинул друга в сторону и вошел.

Вот как, оказывается, пахнет бедность: запустением, и пылью, и тоской…

Корф никогда не бывал у Васильчиковых прежде и едва не запутался среди темных незнакомых комнат, но заметил под одной из дверей полоску света и двинулся туда.

Не вынимая руки из кармана, где лежал револьвер, свободной левой рукой Александр толкнул створку и сразу же увидел Никиту, полусидящего, полулежащего в старом кресле с протертой обивкой, а возле него – взлохмаченную немолодую женщину с бессмысленными глазами. Губы ее кривила безумная, жуткая улыбка. В груди у Никиты торчал нож, всаженный по самую рукоять.

На глазах у Александра сумасшедшая вынула этот нож из раны с такой легкостью, словно это была спичка, провела пальцем по лезвию, слизнула с пальца кровь, обернулась к молодому человеку, который застыл на пороге, и хихикнула.

Тогда Александр понял, что Серж был прав и что ему действительно нечего здесь делать, пока по комнатам ходит это.

На всякий случай держа безумную в поле зрения, он попятился, ударился спиной об угол какого-то шкафа, но даже не почувствовал боли. Выскочив из дома, Корф подошел к Сержу, который тщетно пытался успокоить рыдающую Елену, и обронил:

– Надо звать полицию. И доктора.

Остаток ночи он провел как во сне, потом мог вспомнить только всхлипы Елены, пронзительные крики сумасшедшей, которую пытались связать, и почему-то – тиканье часов. Александр смотрел на них и думал, что в другом квартале этого беспокойного города, в комнате девушки с карими глазами, тоже стоят часы, и вообще где-то совсем недалеко есть другой мир, где нет такого количества грязи, боли и безумия. Тот мир, в котором он хотел существовать вместе с Амалией до последнего своего вздоха – если, конечно, та позволит ему.

– Я услышала какой-то вскрик… – шептала Елена немолодому седоусому следователю, стиснув руки. – И шум, словно что-то хлопнуло… Поднялась с постели… Матери не было на месте. В последние дни мы стали ее привязывать на ночь, потому что она… Словом, иначе было нельзя. Я так испугалась, когда увидела, что ее нет… В комнате Никиты горел свет, и, войдя туда, я увидела мать там. Она стояла возле тела и… и смеялась… – Девушка не смогла дальше продолжать и разрыдалась.

Наконец под утро полицейские ушли, удалился и доктор, которому Александр более чем щедро заплатил за труды. Единственная служанка, бывшая нянька младших Васильчиковых, отправилась вместе с Еленой к ее тетке, к которой девушка согласилась на время перебраться. Во всем доме остались только Александр и Серж.

– Как все это ужасно, – проговорил князь, волнуясь.

Барон не видел смысла ему возражать. Серж остался в гостиной, а Александр вернулся в спальню Никиты, где тот был убит и где до сих пор на обивке кресла осталась его кровь.

Стараясь не глядеть в сторону, Александр осмотрел ящики стола и очень скоро обнаружил то, что искал. Пачку писем, кокетливо перевязанных лентой, которую не так давно разорвала чья-то нетерпеливая рука, и брошь матери. Второе кольцо, которое Никита украл, исчезло. Очевидно, он успел его продать.

– Ты нашел? – спросил Серж, когда Александр вернулся в гостиную. Тот кивнул. – Елена отдала мне ключи. Надо будет запереть дверь.