Ледяной сфинкс

Амалия кивнула.

– Верно, поэтому придется пойти другим путем. В одной из записей Николай упоминает, что видел в церкви Дашу, а потом пошел на встречу с тем самым господином. Пошел, заметьте, а не поехал на извозчике или на конке. Получается, – продолжала девушка, – что дом, где Николай встречался с таинственным господином, находится не так далеко от церкви, куда ходила Даша. Я расспросила ее и узнала, что церковь расположена по соседству с квартирой, которую снимали мои родные раньше. Стоит еще принять во внимание, что Николай был здоровым молодым человеком и, как сказала Даша, любил ходить пешком. Одним словом, нам придется осмотреть шестые дома улиц той части Петербурга, которая замкнута между реками Малая Нева, Малая Невка, Большая Невка и Большая Нева, а это довольно большая территория. Прежде всего осмотрим улицы за Кронверкским проспектом и возле Большой Пушкарской, находящиеся невдалеке от церкви, а когда найдем дом, поищем свидетелей. Может, кто-то что-нибудь видел или знает.

Амалия с некоторым неудовольствием отметила, что Александр, хотя вроде бы и слушает ее, мыслями где-то бесконечно далеко. На самом деле мысли молодого человека касались куда более близкого предмета. Точнее, что в тот день, когда он забеспокоился и отправился искать Амалию, добравшись наконец до злополучного флигеля, им был сделан самый правильный выбор в жизни. Потому что, если бы он поступил иначе, девушка погибла бы, чего он никогда бы себе не простил.

И когда Амалия спросила, будет ли барон помогать ей в поисках, Корф, конечно же, ответил утвердительно.

– Только я прошу вас, – добавила она, – никому не говорить о том, что именно мы ищем, не говорить о дневнике и, по возможности, вообще не упоминать о Николае Петрове.

Александр заверил, что Амалия может на него положиться, поцеловал ей на прощание руку и ушел.

Он принес домой парюру, открыл бархатную коробку и долго смотрел на нее. В голове у него вертелся обрывок какой-то фривольной песенки. И вертелся только потому, что Александр не хотел думать о словах, сказанных Амалией, – кто мог знать, куда он спрятал дневник Льва и, следовательно, имел возможность украсть его? А не хотел Александр думать об этом человеке потому, что тогда вновь, как и в случае с засланным часовым, получалось: он совершенно не разбирается в людях.

Вошел Степка и почтительно осведомился, будет ли Александр обедать вне дома или, может быть, стоит заняться приготовлением еды сейчас.

– Да я еще не знаю точно, – беспечно отозвался молодой человек. – Степка, подойди-ка сюда!

Когда денщик подошел, господин барон схватил его за горло и прижал к стене. Степка захрипел, лицо его налилось кровью… Но отбиваться он не посмел.

– Где дневник? – без всяких объяснений вопросил Александр.

– Какой дневник? – выпучил глаза бедный Степка.

– Который ты вытащил из ящика моего стола, – ласково ответил Александр и перехватил горло слуги поудобнее, по лицу Степки поняв, что тот намерен все отрицать и отпираться до последнего.

Денщик и выполнил бы свое намерение, но – посмотрел в глаза господина, прочел в них смерть свою и покорился.

– Я взял… ваше благородие…

Больше он ничего не сказал, потому что Александр внезапно отпустил его. Согнувшись в три погибели, кашляя и судорожно ловя воздух ртом, Степка принялся растирать шею. И бормотал будто себе под нос:

– Я и не знал, что это дневник… там почти все не по-нашему написано… Он сказал: принеси – ну, я и принес…

– Кто «он»? – дернув щекой, спросил Александр.

– Аким, слуга Андрея Петровича…

Так, так, подумал Александр. Занятно, однако, выходит. Слуги, значит, столковались и решили шантажировать своих господ. Интересно, а к матери тоже Аким залез? Или сам, верный, честный и преданный Степка?

– Ему слуга Льва Андреича доложил, что пропала какая-то тетрадка… мол, хозяин в нее писал, а она куда-то делась. Андрей Петрович и велел Акиму во что бы то ни стало тетрадку вернуть… А Аким вспомнил, что вы были у покойного… спросил, не могли ли вы тетрадку взять-то… Я сказал, что не могу знать, но он… – Степка умоляюще посмотрел на Александра, – к графу меня вызвал, и крестный сразу же синенькую на стол выложил.

Стало быть, за пять рублей Степка согласился забраться в стол… Очаровательно, подумал Александр. Просто очаровательно!

И все же он был рад, что дело оказалось вовсе не в шантаже. Но на всякий случай спросил:

– К моей матери тоже ты залез?

– Я? – испугался Степка. – Господь с вами, Александр Михайлович! Да я бы никогда! Только ваш крестный меня смутил… зачем, говорит, твоему барину тетрадка, которая мне принадлежит по праву… – Денщик сбивчиво выговорил еще несколько фраз и умолк.

– Дурак, – устало сказал Александр. – Ты дурак, Степка. Сказал бы мне, мол, так и так, Андрей Петрович о тетрадке беспокоится. Я бы сам ему ее отвез. – Подумал мгновение и добавил: дал бы тебе не пять рублей, а целую десятку. Теперь же, видишь, как скверно получилось. Я отныне знаю, что тебе доверять нельзя. Нехорошо ведь!