Ледяной венец. Брак по принуждению (СИ)

И стол сразу же разделился на две группы. В одной стороне Теон что-то обсуждал с Лексом, а в другой десятки взволнованных и раскрасневшихся, словно помидоры, стариков бурно обменивались тихими возмущениями.

Я так и осталась сидеть между двух лагерей, замершая и растерянная.

Почему в этом зале всем командует мотт, и почему Лекс, правитель, молча кивал его словам?! Разве не должно быть наоборот? Вообще ничего не понимаю…

И почему?.. Небеса, почему Фрид говорил о кровопролитии и расправе? Зачем припоминал покойного Максимуса Рейна?

Передо мной будто лежала мозаика, в которой я собрала и соединила все кусочки, кроме одного. И пусть я уже отчетливо вижу «результат», в котором мотт убил родного отца, мне необходим последний, недостающий фрагмент!

Поэтому, буквально ломая шею, я не свожу взгляда с больших дверей, в которые вот-вот войдет Скарлетт. И как только она подаст сигнал, я получу недостающий мне фрагмент.

Пять минут данные совету стариков в парчовых одеждах, тянулись непростительно долго. Я исподлобья наблюдала за тем, как Теон что-то доказывал Лексу. Интонацией и жестами. Настойчиво и решительно. Не вооружённым взглядом было видно, что он горит идеей, которой делится с братом.

В один момент он даже снял с себя пиджак и закатал рукава рубашки. А я взглядом следила за тем, как он это делает. Меня особенно привлекли его руки… Может потому, что от мотта я получила куда больше прикосновений, чем объяснений и слов?

То, что я окончательно отвлеклась от наблюдения за входом стало понятно, когда на запястье мотта легла тонкая женская ладонь с длинными алыми ногтями.

Меня будто выбросило из реальности. Сердце застыло в груди и перестало биться.

Кто это? И почему она его трогает?..

Время вдруг растянулось и превратилось в пытку, стоило мне увидеть, как Теон накрыл женскую руку своей. И немного сжал. Как делал это со мной, когда вел в этот зал.

Длинный золотой локон упал на его предплечье, когда гостья наклонилась вперед, еще ближе к мотту. В нос ударил сладкий ванильный запах. Ее запах.

— Венера? — спросил Лекс и слегка тряхнул головой, будто не ожидал ее здесь увидеть.

— Правитель! Прошу прощения, опоздала, — медовым голосом произнесла та, на которую я все еще не решалась посмотреть.

Или, правильнее сказать не хотела. Зачем мне знать, как выглядит невеста мотта, которую до меня ждала сделанная по ее вкусу, комната?

Мой взгляд, тем временем, был прикован к руке мотта, которую до сих сжимали аккуратные пальцы с длинными ногтями, что казалось вот-вот врежутся ему в кожу.

Теон развернулся в мою сторону. Посмотрел в глаза. И наконец заметил, что трогаю его не я. Потемневшие вмиг глаза проследили за тем, как я теребила лежащую на столе салфетку пальцами. А я сама и не заметила, что вцепилась в отглаженную тряпицу…

— Невеста, — одними губами прошептала я, зная, что пожалею, и кивнула в сторону стоящей за его спиной Венеры.

— Ты не опоздала, — мотт обратился к ней, хотя все еще смотрел на меня. — Потому что приглашена не была.

Ладонь испарилась с его предплечья, будто кто-то плеснул кипятка, и принялась нервно теребить длинные золотистые волосы, что доставали до середины обнаженного бедра гостьи.

Я же чувствовал себя так, будто меня тоже окатили… Ревностью. Вылили огромный чан прямо на голову. Или бросили в него, предварительно привязав к ногам мешок камней, потому что избавиться от пожирающего меня живьем ощущения, я не могла.

Внутри все горело, рвалось, рушилось…

Хотелось встать и столкнуть их лбами — невесту с женихом! В голове снова вспыхнула память о ее покоях, с кучей соблазнительных платьев и такого же белья.

Небеса! Да от меня исходило больше жара, чем от камина. Только тот подпитывался древесиной, а я злостью.

А ведь когда-то я клялась, что никогда не смогу возненавидеть другую женщину из-за мужчины. Такое поведение казалось мне примитивным, глупым, недостойным человека разумного.

Видимо, не зря народная мудрость гласит: никогда не говори «никогда».

Ну хоть внешнее самообладание я сохранила на уровне. А чтобы потушить пожар внутри, сделала пару глотков воды.

Около Венеры, которая все еще чего-то ждала, стоя рядом с Теоном, моментально вырос тот самый Фрид, что еще недавно спорил с моттом. Сбившимся от пробежки вокруг стола голосом, он принялся что-что бормотать.

— Простите, верховный… Память совсем подвела, правитель! Это я пригласил ее. Венера, доченька… — он смотрел на нее снизу вверх, потому что ростом доставал дочери до плеча. Как тесен мир! — Мы вот-вот начнем обсуждения, — ходил вокруг да около он, — тебе тут не место.

Последняя фразой отец перед дочерью извинялся.

— Не место?! — шепотом вскликнула она, за что толстяк тут же оттащил ее к дверям, однозначно показывая, что ей нужно уйти.

И это дало мне возможность рассмотреть богиню любви. Шутки в сторону, ведь она действительно выглядела так, будто с нее рисуют портреты.