Ледяной ветер азарта

– Николай Петрович! Конечно, вам не до нашего брата журналиста, тем более областного пошиба. Знаю, что вам привычнее иметь дело с центральной прессой, Всесоюзным радио, но возьму на себя смелость...

– Не прибедняйтесь, Ливнев, – перебил его Панюшкин. – Вы не можете не знать и того, что выступление областной газеты сейчас для меня важнее центральной. Те далеко. Что у вас?

Панюшкин, не замедляя шага, шел, словно отгородившись от Ливнева поднятым воротником.

– Предлагаю провести маленькую летучую пресс-конференцию. Как говорится, у трапа самолета, а? Годится? Попробуем? – Ливнев говорил короткими фразами, пытаясь расшевелить Панюшкина, зажечь его азартом спора, рассчитывая, что тот не удержится и ввяжется в эту короткую, бескровную схватку. – Решайтесь, Николай Петрович! Я задам всего несколько вопросов! Не захотите – не отвечайте. Пока дойдем до конторы, пресс-конференция кончится. Ни одной минуты рабочего времени я у вас не отниму. Договорились? По рукам? Ну? Вперед!

– По рукам! – Панюшкин догадывался, что Ливнев подготовил вопросы, знал, что ответы он истолкует как ему заблагорассудится, но вдруг захотелось схватиться с этим корреспондентом, не для того, чтобы победить, вряд ли это было возможно, скорее, чтобы еще раз убедиться в своей правоте.

– Итак! – Ливнев хлопнул в ладоши, словно начиная отчаянный номер на арене. – Никаких блокнотов и записей. Никаких следов и последствий. Без свидетелей, соучастников и пострадавших. Начинаем. Вопрос первый! Считаете ли вы, Николай Петрович, что вами сделано все возможное, чтобы сдать трубопровод в срок?

– Да. В пределах своего характера, своих способностей и знаний я сделал все возможное.

– Уточняю! – Ливнев снова хлопнул в ладоши. – Можно ли понимать ваш ответ как признание того, что другой человек на вашем месте смог бы добиться большего?

– Разумеется, вы бы на моем месте добились бы большего. Правда, как бы вам это удалось, я не знаю. Знания мои, как видите, ограниченны.

– Отлично! Принимается! Вопрос второй, – Ливнев раскраснелся, ноздри его мощного, выступающего вперед носа вздрагивали. Он почувствовал состояние Панюшкина, понял, что тот сейчас ответит на любой его вопрос, ответит откровенно, и вовсе не потому, что очень уж уважает его, Ливнева. – Считаете ли вы осенний Тайфун единственным виновником срыва строительства?

– Нет. Все валить на Тайфун у меня нет оснований. Сроки были бы сорваны в любом случае. В этом можно убедиться по отчетам, которые мы посылали до Тайфуна. Опоздание составляло три месяца. Вот мы и сдали бы трубопровод на три месяца позже положенного срока.

– Уточняю! – Ливнев не в силах сдержаться, обогнал Панюшкина и забежал с другой стороны. – Какие новые сроки вы могли бы назвать?

– Если Пролив замерзнет, все закончим к весне.

– А если нет?

– Долго отвечать. Уклоняюсь от ответа. Давайте следующий.

– Кому из подчиненных вы доверили бы свое место?

– Званцеву.

– Вы ему полностью доверяете?

– Да. Как специалисту.

– А как человеку?

– Этот вопрос задаст мне он, если найдет нужным.

– Считаете ли вы, что будет справедливо снять вас с занимаемой должности?

– Нет.

– Вы не хотите ответить – почему?

– Снимать меня нецелесообразно по многим причинам. Новому начальнику потребуется время, чтобы войти в курс дела. Январь кончается. Идет весна. Даже если Пролив замерзнет, лед в рабочем состоянии продержится недолго, через месяц-два сойдет. Ни один серьезный специалист не согласится на мое место. Поэтому я в какой-то степени неуязвим.

– Вы действительно считаете себя неуязвимым?

– Конечно, нет!

– В таком случае, как понимать ваши слова? – Ливнев чувствовал, что теряет контроль над разговором, не все сказанное Панюшкиным понимает с полуслова. Ему нужно было время, чтобы осмыслить услышанное, но этого времени не было – он хотел сохранить им же предложенный темп.

– Я уже ответил на этот вопрос, – усмехнулся Панюшкин. – Вот вы, Ливнев, согласились бы сесть на мое место и взять на себя мою ответственность?

– Это невозможно. Я журналист, а не спец по укладке трубопроводов.

– Речь не о специальности. Я говорю о вашем характере, о вашей личности, о вашем мужестве и честолюбии, о трезвости вашего ума и способности принимать решения, нести ответственность – вот о чем я говорю. Итак, вы сели бы на мое место? Только честно. Быстрее, Ливнев, я ведь не заставлял вас ждать!

– Нет. Я бы отказался.

– Почему? – Панюшкин вынул руки из карманов и хлопнул в ладоши. – Итак? Пресс-конференция продолжается!

– Мне кажется... – медленно проговорил Ливнев, – что положение, в котором окажется новый начальник строительства... в чем-то несимпатично. Согласие на эту должность... не сделает ему чести.

– И это вас смутит? Нет, вас в самом деле могут остановить столь смутные и невнятные соображения?

– А почему бы и нет? – обиженно спросил Ливнев. – Не думаете же вы, надеюсь, что понятия чести для меня совершенно несущественны?