Ледяные небеса

— Я говорю вам: не бросайте вызов ледяной буре Божьей! Не несите бурю безбожия в Божью бурю! Не несите войну во льды! Поверните вспять, если не хотите, чтобы с вами случилось то же, что с королем Сверриром! Поверните обратно и вспомните об уроках, что преподали вам льды. В течение всего лишь трех лет Господь забрал у вас вашего величайшего героя и ваш самый большой корабль. Подумайте о Скотте, замерзшем на Южном полюсе, и о «Титанике», который затонул в Северном море.

Пастор Гюнвальд скрестил руки, потом оперся ими на край кафедры и закрыл глаза. Кажется, будто он молится. Я-то, во всяком случае, молюсь, чтобы все это закончилось.

Но конца еще не видно.

Гюнвальд медленно поднимает на кафедрой Библию в зеленом кожаном переплете.

— Что же ожидает рыбаков из Капернаума на том берегу? Одержимый! Вышедший из гробов, что сказал Иисусу: «Легион имя мне, потому что нас много». И просили Его, чтобы не высылал их вон из страны той. Паслось же там при горе большое стадо свиней. И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, выйдя, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море[13].

Пастор Гюнвальд громко захлопывает Библию. В помещении ни звука. Гюнвальд тихо говорит:

— Отправляйтесь спокойно в пристанище веры в Иисуса Христа, потому что он покоряет бури и кладет конец безумству.

— Аминь! — грохочут китобои.

— Еще ни одна экспедиция, как бы хорошо ни была она снаряжена…

— Довольно уже! — кричит кто-то, Читхэм или даже Уайлд, крик раздается где-то спереди. И тут как прорвало. Бэйквелл пронзительно свистит, сунув два пальца в рот. А капитан Уорсли кричит в рупор:

— Когда же наконец будет музыка?

Гюнвальд еще говорит про знамя одержимости, которое Шеклтон не должен нести во льды, но его голос заглушают свист и топот. Половина китобоев встала и мрачно смотрит в нашу сторону. Но Якобсен и Ларсен лучше умеют держать своих людей под контролем. Встав в начале и конце спереди и сзади в проходе, Якобсен и Ларсон внимательно следят, чтобы никто из китобоев не полез в драку.

Проповедь закончена. Пастор вышел из-за кафедры с Библией в руках. Он бережно кладет ее на скамью в первом ряду, где сидел Шеклтон перед тем, как уйти в задние ряды. Когда шум утих и с нашей стороны и со стороны длиннобородых послышались первые смешки, я пошел искать его. Но Шеклтон уже ушел.

Кук, Или мы не знаем точно, где находимся

Истошные, достающие до самых печенок команды Гринстрита перекрывают оглушительный вой лебедки и громыхание ходового винта. Метр за метром втягиваются на борт зеленые цепи. Наконец с левого и правого бортов раздается двойной удар — это из воды показались оба чудовища и ударились о борта.

— Якори подняты! Очистить якори!

На палубе находятся все, кроме кочегаров и рулевого, когда мы под вой сирен на берегу и вырывающийся из семидесяти собачьих глоток лай в последний раз скользим мимо разделочной платформы и медленно выходим из Камберлендской бухты. Мы взяли курс на Южные Сандвичевы острова, за которыми начинается море Уэдделла. Сегодня пятое декабря, безоблачный день субантарктического лета, температура пять градусов выше нуля. Холнесс отдал мне сиреневый свитер, не очень тонкий, так что я одет достаточно тепло, но и не очень толстый, поэтому я смог надеть мамину куртку.

Небольшая группа викингов-китобоев появилась на причале и машет нам, сумасшедшим:

— Эй вы, биркебейнеры! Счастливо!

Мы проходим мимо скал Хобарт-Клиф и оказываемся в самой бухте. Я лишь разок спустился вниз, чтобы удостовериться, что Грин не разыскивает меня. С левого борта уже показался мыс Сафо-Пойнт, а утлегарь уже смотрит прямо в открытое море. Сторновэй, Хау, Бэйквелл и другие бегают по вантам, расправляют парусину, заставляя разглаженные паруса хлопать на ветру.

— Все наверх! — ревет Гринстрит, имея в виду своих людей.

— Все вниз! — пронзительно орет боцман. Он имеет в виду паруса. Потому что если Винсент обращается к матросам, звучит это так: «Маккарти, подними свою задницу на мачту! Бэйквелл, не ищи свои мозги, у тебя их все равно нет, освободи лучше тали! Блэкборо, вон с дороги, иди почитай».