Ледяные отражения

— А потом что было с этим Тузиком? Он так и жил у них?

— Да, жил. А дальше события были ещё невероятнее. Из- за чего меня и заинтересовала эта история. Ирина Васильевна как-то возвращается домой из магазина, Тузик уже возле крыльца сидит, она дверь открывает, он за ней залетает, летит к столу, она слышит, что-то стукнуло по столу. Поворачивается — а там ключ от их дома, и брелок на нём — собачка железная, с длинным туловищем. А такой брелок был на ключах Ивана Ивановича, и ключи эти нечаянно вместе с пиджаком окровавленным выбросили, когда Иван Иванович погиб. А к тому времени уже почти год прошёл, про ключи уже и думать забыли. Ирина Васильевна без сил опустилась на стул рядом со столом, взяла эти ключи, сжала их и проревела весь вечер. А Тузик сел на стол и смотрел на неё, и Ирина Васильевна говорила потом, что видела, как из глаз у него слезы катились. Где он выкопал эти ключи, никто так и не понял. Петя, правда, предположил, что ключи эти Тузик из кармана у Ивана Ивановича накануне его последней поездки вытащил, да этого никто не знает. А потом ещё случай был. Ирина Васильевна моет полы в доме и вдруг слышит: «Патя! Патя!» Она даже тряпку из рук выронила. Так её когда-то называл Иван Иванович, у неё девичья фамилия была Патьева, и её в школе «Патей» ребята дразнили, а они с Иваном Ивановичем вместе учились, вот он её всю жизнь так и называл. Поворачивается она, а Тузик сидит и смотрит на неё. Так и повелось потом, как Тузик есть захочет, так сразу начинает вокруг неё ходить и выкрикивать: «Патя! Патя!» А потом Петиным родителям дали новую квартиру на Сортировке, они переехали из старого дома, и Ирина Васильевна осталась одна, без соседей. Петя частенько заглядывал к ней, помогал по хозяйству, так посидят, поговорят, Ивана Ивановича вспомнят, и родители Петины тоже к ней приезжали, не забывали её прежние соседи. Ирина Васильевна сначала боялась, что одна осталась, рядом ни одной живой души, да Тузик оказался хорошим сторожем. Как только услышит, кто рядом проходит, начинает лаять, как собака. И не раз прогонял незваных гостей — так сверху налетит, что мало не покажется, клюв-то у него, как каменный, если клюнет, так может и черепушку пробить. А когда похоронили Ирину Васильевну, а это было после смерти Ивана Ивановича лет через десять, Тузика больше никто не видел. Он до кладбища всё летел за гробом, и когда гроб закопали, он сел на памятник, и сидел так. Все ушли, а он остался.

— Какая преданность! — У меня навернулись слёзы — Теперь я к во́ронам совсем по-другому буду относиться.

— Так я к чему тебе это рассказал. Вот, мы, люди, часто выносим свой вердикт — злой волк, жестокий медведь, или, например, ворон. Но это ведь не так. Они дети природы. В них её мудрость. А вот человек, именно он и неразумен, его чувство вседозволенности попирает все мылимые и немыслимые границы своих соседей по матушке-земле. Животные и птицы ведь тоже такие же хозяева на земле, не только человек. Вернее, мы все дети одного создателя, нам всем дали этот дом. Надо с уважением относиться к своим младшим братьям.

— Сакатов, ты меня можешь не уговаривать, я тоже хочу дать свободу Гаврану. Ты узнал у Ани, можно ли расторгнуть этот нерушимый договор с ним?

— Любой договор можно расторгнуть.

— Как-то неуверенно это прозвучало. — Засомневалась я.

— Да потому что Гавран только может нам помочь его расторгнуть, ведь у него находится другая половинка заклада, она у него к крылу привязана, без этого ничего не получится! — С отчаянием в голосе сказал Сакатов — Но что хорошо, так это то, что он ведь уже один раз попробовал расторгнуть договор.

— Ага, убив двух людей! Нет, на такое мы не можем пойти. — Твёрдо сказала я — Как бы меня не прослезил твой рассказ, отнимать жизни мы не будем.

— Оля, есть и другой способ, да только Гавран очень зол на Валентину Тарасовну и её мать с тёткой, поэтому он именно такой сценарий расторжения договора решил воплотить.

— А какой ещё есть способ?

— Странный есть способ. Поговорить надо с Гавраном.

— То есть ты предлагаешь убедить его в том, что мы хотим ему дать свободу, но чтобы никто не пострадал от этого.

— Примерно так.

— Так кто написал книжку про Тузика? — Спросила я.

— Вообще-то эта книга не про Тузика, и это серьёзная книга, про рефлексы у животных, и её написал мой хороший друг Саша Вышинский, ты его знаешь, он нам про змей рассказывал. Это он вместо вступления написал, и это его семья жила рядом с Иваном Ивановича, и Петя — его старший брат. Я думал, что ты догадаешься.

— Ну вот, не догадалась. А в остальном как у нас дела? Зеркальный коридор будем строить?

— Будем. Если в деревне зеркала остались. И знаешь, у меня тут есть одна задумка про то обратное зеркало. А если мы попытаемся с помощью него обмануть те чёрные лапы?

— А что у лап есть глаза?

— У лап нет, но у тех, чьи это лапы, наверняка есть.