Ледяные отражения

— Не знаю. Я ведь про него бы и не вспомнила, если бы Иван Дмитриевич не рассказал про трагедию, которая произошла в Выдерцах. Вот я и вспомнила, почему знаю это название — Выдерцы. Из-за этого самого гребешка.

Сакатов, когда мы приехали в Шумилово, и я показала ему гребешок, а потом ещё и Наталья Михайловна повторила свой рассказ, сразу же воспрял духом:

— Вернуть Любаве! Однозначно! — Он потряс рукой с зажатым в ней гребешком — Оля, ты поняла? Не простая эта вещь. И, наверняка, была очень дорога Любаве. Наталья Михайловна, вы молодец, что сохранили его. Теперь я уверен, что у нас всё получится.

Иван Дмитриевич тоже за эту неделю зря время не терял и ещё раздобыл два зеркала. Из провала он не стал убирать осколки зеркал, сказал, что теперь они такие же проклятые, как и камушки, поэтому пусть там и лежат.

Мы все разместились в доме Марии Кондратьевны, вернее, теперь уже в доме Натальи Михайловны. К нам сразу пришла Валентина Тарасовна. Они, похоже, так и не помирились с Иваном Дмитриевичем, так как сели по разным сторонам стола, и не обращались друг к другу напрямую, а если и обращались, то, как будто в пустоту говорили. Гребешок всех очень заинтересовал, но, как и я, и Иван Дмитриевич, и Валентина Тарасовна, очень сомневались, что он когда-то принадлежал Любаве.

— Эти Выдерцы были подчистую спалены, я сам прочитал об этом, откуда тогда этот деревянный гребешок появился? И что, там только Любава с волосами была? Ещё там полно баб было. — Сомневался Иван Дмитриевич — Конечно, к зеркалу его можно приклеить, вреда не будет, да только проку от этого тоже не будет. Только клей зазря переведём.

— А вот мы и посмотрим! — Не сдавался Сакатов — Оля, может у тебя получится развеять наши сомнения? Иди с гребешком, погуляй, посиди, подумай. В прошлый раз, когда ты пошла прогуляться, ты Антониду встретила.

— Хорошо, прогуляюсь, только мы ведь сначала хотели разобраться с Гавраном. — Напомнила я.

— А что с ним разбираться? — Встрепенулась Валентина Тарасовна — Он после той ночи больше здесь не появлялся. Зачем лишний раз его беспокоить?

— Так Вы хотите, чтобы договор с Гавраном был расторгнут? — Спросил Сакатов — А без него этого не сделать. Так что Вам придётся его вызвать. И лучше сейчас, так как если мы сегодня ночью хотим снова Любаву вызывать, нам эти защитники там не нужны. Опять всё переколотят. И ещё, я настаиваю, чтобы Ваше обратное зеркало самое первое мы поставили, прямо перед Любавой, чтобы те чёрные лапы обмануть.

— Ставьте хоть куда, не жалко. — Махнула рукой Валентина Тарасовна — Да только моё зеркало тоже не простое, кто его знает, что оно покажет этой Любаве.

— Вот и хорошо, что не простое, может именно оно всех этих отмороженных заинтересует. — Поддержал Сакатова Илья — Наверняка, у них нет таких диковинок. Хоть развеселим. Потом ещё билеты на него продавать будем!

— Да-да! — Кивнул Сакатов — Так с чего начнём? С Гаврана?

— А что мы ему скажем? — Спросила я — Ты хоть нас сориентируй. Ты же ничего ещё конкретного не сказал, что мы от него хотим?

— Я думаю, что мы так и скажем, что хотим, чтобы договор прекратился.

— И?

— Что «и»? — Сакатов возмущённо посмотрел на меня — Мы же этого хотим? И он этого хочет.

— Тогда не мы ему это скажем, а должна это ему сказать Валентина Тарасовна! — Я посмотрела на неё и сказала — Валентина Тарасовна, Вам надо самой поговорить с Гавраном, это же Ваш договор. Он никого больше из нас не знает, и вряд ли будет общаться с нами.

— Он мне уже говорил один раз, что надо сделать. — Буркнула Валентина Тарасовна.

— Оля, ты тоже будь рядом с Валентиной Тарасовной. — Сказал Сакатов — Гавран птица не обычная, и твои способности очень даже могут пригодиться. Скажешь, что так и так, Валентина Тарасовна тогда была неразумным ребёнком, её разрешения на проведение этого обряда никто не спрашивал. Ну что, учить тебя, что ли, надо? Сообразишь, поди.

— Надо отдать ему его перья. — Сказала Наталья Михайловна — Вдруг этого будет достаточно?

— Или он отдаст вам свою часть заклада. — Сакатов одобряюще посмотрел на меня — Именно ими же скрепили клятву.

— Если не получится, тогда, Валентина, сегодня с нами не пойдёшь, дома останешься, а то опять зря всё будет. — Вставил Иван Дмитриевич, не глядя на Валентину Тарасовну.

— Я и не хочу с вами снова идти. — Парировала она — Да только если вы моё зеркало возьмёте, то птицы и без меня его разобьют.

— Ну всё, значит договорились. — Подытожил Сакатов — Сейчас прямо пойдёте?

Я посмотрела на Валентину Тарасовну. Она, поджав губы, смотрела в окно. Мы сидели и ждали. Вдруг она повернулась ко мне и кивнула на окно:

— Вот, не вспоминай лиха! Прилетел.

Я бросила взгляд в окно и увидела, что на её воротах сидит Гавран, и не просто сидит, а смотрит внимательно на наши окна. До чего же у него тяжёлый взгляд, аж мурашки по коже.

— Ну что, пошли. — Вздохнула Валентина Тарасовна и поднялась — Только мне надо зайти домой и перья взять.

— Он что, мысли читает? — Удивился Илья — Или слышит, когда о нём говорят?

— Похоже, и то, и другое. — Я пошла вслед за Валентиной Тарасовной.