Ледяные сердца

— Слышала об этом. Но я все еще не понимаю, почему я сейчас такая эмоциональная.

— Что ты делала после того, как мы расстались много лет назад?

Она удивленно посмотрела на него.

— Поехала в Нью-Йорк. Получила роль в пьесе вне Бродвея.

— Итак, ты сделала то, что сделал я. Погрузилась во что-то другое, потому что не хотела думать обо всем, что мы потеряли.

Она моргнула.

— Наверное.

Она переехала в Нью-Йорк почти сразу после подписания тех бумаг. Пребывание в Винтервилле было слишком болезненным. Воспоминания о нем были повсюду, куда бы она ни повернулась. Ей потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому по возвращению. Иметь возможность проводить здесь время, не чувствуя, что чего-то не хватает.

— Может быть, ты не дала себе времени оплакать то, что мы потеряли. Я знаю, что не дала. И это возвращается сейчас, потому что все снова стало свежим. Эта потеря так и не прошла бесследно. Мы не смирились с ней, мы просто притворились, что ее не существовало.

Ее губы задрожали.

— Ты тоже это чувствуешь?

Он закрыл глаза, мягко вдохнув.

— Конечно.

Когда он снова открыл их, его пристальный взгляд прожег ее. Она смотрела на него в ответ, зная, как сильно любит этого мужчину. Было трудно точно вспомнить, почему она выбросила то, что у них было.

Почему они оба оставили это позади, когда это было лучшим в их жизни.

— Иви…

— Больше никто меня так не называет. Только ты.

— Я знаю. Но, милая, если ты продолжишь так на меня смотреть, я не знаю, что сделаю.

— Что ты хочешь сделать? — тихо спросила она.

— Я хочу посадить тебя к себе на колени и целовать до тех пор, пока твои губы не распухнут, а в глазах не вспыхнет огонь. Я хочу снять это полотенце с твоего тела и водить пальцами по тебе, пока ты не задохнешься. Я хочу утолить твою потребность. Хочу похоронить себя внутри тебя, пока ты снова не станешь моей.

Его глаза горели. Она почувствовала, как кровь прилила к ее коже, заставляя ее плоть покалывать.

— Ты хочешь меня?

Он вложил свою руку в ее.

— Я всегда хотел тебя. Это никогда не менялось.

Чувство восторга захлестнуло ее. Он чувствовал то же самое, что и она. Ее бедра напряглись при мысли о том, что он прикасается к ней, целует ее, скользит внутри нее. Она хотела, чтобы он прижал ее к кровати, чтобы она почувствовала тепло, твердость его тела на своем.

Хотела, чтобы он сделал ее своей, как делал всегда.

— Но не имеет значения, как сильно я хочу тебя, — продолжил он. — Потому что мы оба знаем, чем это закончится. Так же, как это было в прошлом. Я причиню тебе боль и не думаю, что прощу себя, если сделаю это во второй раз.

Ее захлестнула волна разочарования.

— Теперь мы старше. Все изменилось.

— Ты счастлива здесь, я знаю. Мой отец держал меня в курсе. Рассказывал, как хорошо у тебя идут дела. Он позаботился о том, чтобы давать мне знать, что тебе было прекрасно без меня.

Она улыбнулась, глядя на свое полотенце.

— Чарли — романтик.

— Он нечто, это точно. Но посмотри, что происходит. Мы находимся в точно таком же положении. У меня есть моя работа, у тебя есть твоя.

— И ты предпочитаешь свою работу мне.

Ей было больно это говорить.

— Нет. На этот раз я выбираю тебя, а не себя. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Иви. Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь прекрасной жизни, а я не могу тебе этого дать. Я так чертовски увлечен попытками спасти людей, что причиняю боль тем, кого люблю больше всего.

Она моргнула, услышав намек на то, что он любил ее. Но она не могла говорить, потому что его отказ причинил боль. Он недостаточно хотел ее, и это было правдой.

Она не могла соперничать с его желанием спасти мир. И, по правде говоря, она не хотела. Потому что его потребность что-то изменить была одной из черт, которые она любила в нем. Ты не пытаешься приручить такого мужчину, как Дилан Шоу. Ты откидываешься на спинку стула и наблюдаешь, как он летит.

— Ты хочешь семью, — сказал он. — И этого я тоже не могу тебе дать.

В его взгляде была печаль, которая соответствовала ее собственной. Когда они только поженились, о детях она думала в последнюю очередь. Даже сейчас это была всего лишь смутная мысль, своего рода план на когда-нибудь. Конечно, ей было тридцать, но она знала множество людей, у которых были дети в возрасте от тридцати до сорока.

Но однажды она хотела семью.

Он мягко улыбнулся ей.

— Ты знаешь, что я прав.

— Это действительно помогло бы, если бы мое тело это понимало.

— Я бы хотел обнять тебя прямо сейчас, но моя сдержанность висит на волоске, а на тебе чертово полотенце. — Его глаза потемнели, когда он скользнул взглядом по ее телу. Он тяжело сглотнул.

— Как ты собираешься справляться, когда мы поедем к Карсонам?

Он приподнял бровь.

— У меня будет время подготовиться. Сейчас ты застала меня врасплох.

— Как подготовишься? — спросила она.

Он выгнул бровь.

— А ты как думаешь?

Она вздохнула, потому что мысль о том, что он прикасается к себе, послала волну желания по ее телу. И ей это было не нужно. Не прямо сейчас.