Ледяные Волки

Решение было принято за него, когда Сигрид вошла в комнату. Все выпрямились, когда она начала свою лекцию. Андерс не знал имен ни одного из волков или драконов, участвовавших в том, что звучало как древняя битва, которую она описывала, и его мысли начали блуждать. Он пролистал учебник, рассматривая изображения боевых порядков и старых полей сражений, а также артефакты, которые волки использовали в бою.

Затем его взгляд снова переместился на Сакариаса. Теперь тот сидел прямо, и Андерс мог видеть, что пишет другой мальчик. И он вовсе не писал… он рисовал. Его быстрый, ловкий карандаш скользил по блокноту, вызывая к жизни изображение огромной стопки учебников с парой ботинок, торчащих из-под них, как будто владелец был раздавлен массой чтения. Сигрид была видна на краю фотографии, добавляя еще одну книгу в стопку.

Губы Андерса дрогнули, когда он попытался скрыть улыбку. Очевидно, он был не единственным, кто находил Ферстульф пугающей.

Тон Сигрид внезапно изменился, и он подпрыгнул, резко подняв взгляд. Видела ли она набросок Сакариаса? Видела ли она, как Андерс улыбался?

Но нет. Она пристально смотрела на Лисабет, которая, по-видимому, повторяла вопрос. Бледная кожа Лисабет слегка порозовела под веснушками, но в остальном она была непримирима перед лицом недовольства вожака стаи.

— Я спрашивала о временах договора, Сигрид, — сказала она.

— При чем тут договорные времена? — спросила Сигрид, почти рыча. — Это урок военной истории.

— Ну, нужно черное, чтобы видеть белое, — ответила Лисабет. — Нужно тепло, чтобы чувствовать холод. И нужно увидеть мир, чтобы понять битву. Бывали времена, когда мы ладили с драконами. Десятилетиями. Некоторые историки даже говорят о столетиях.

— Были времена, — сказала Сигрид, — когда мы терпели драконов, чтобы достичь цели. Мы никогда им не доверяли. Мы с ними никогда не ладили.

— Но это же неправильно, — настаивала Лисабет. — Я имею в виду, что внутренний двор здесь, в Ульфаре, буквально рассчитан на посадку драконов, он огромен. Мы, должно быть, хотели, чтобы они были здесь, раз сделали такое. — Теперь все в классе смотрели на нее, включая Андерса, хотя он делал это по другой причине. Слушать ее тянуло его по двум разным причинам.

С одной стороны, слушая, как она защищает драконов, он все больше сжимал зубы. Они с Рейной остались сиротами из-за драконов. Они с Рейной выросли на улице, не зная ни минуты безопасности из-за драконов.

Он оказался один, пытаясь понять, как спасти свою сестру от того обмана, который превратил ее в дракона. У него не было семьи, чтобы помочь ему, из-за драконов.

Но с другой стороны, Лисабет была первой, от кого он услышал хотя бы намек на то, что драконов можно урезонить. В глубине души он надеялся, что Лисабет поможет ему, если узнает, что случилось. Если бы она могла поверить, что хотя Рейна и была драконом, она также была заложницей. Заложницей, которой угрожает стать жертвой равноденствия.

— Довольно, Лисабет, — отрезала Сигрид. — Стая и лапы, зачем нам выдумывать опасность, которой нет? Наши артефакты ломаются один за другим. Если бы у нас был способ починить их, мы бы это сделали. Если бы мы могли доверять драконам достаточно для этого, мы бы это сделали. Что может стоить больше этого?

Андерс моргнул. Какое отношение драконы имеют к восстановлению артефактов? Он чувствовал, что она сделала выпад, которого он не понимал, но это был явно неподходящий момент, чтобы поднять руку.

Лисабет долго смотрела на Ферстульф, а когда заговорила, голос ее звучал очень тихо, но взгляд был прямым.

— Власть, — сказала она.

— Власть? — повторила Сигрид, и ее голос стал опасно твердым.

— Мэр не управляет Холбардом, — сказала Лисабет мягко и ровно. Она понимала, что влипает в неприятности, но все равно продолжала говорить. — Парламент едва управляет Валленом. Мы управляем. А все потому, что они боятся драконов и нуждаются в нашей защите.

— И мы защищаем, — отрезала Сигрид, подняв руку и указывая на дверь, оскалив зубы, как разъяренный волк. — Потому что нам лучше знать. Убирайся с моего урока. Мы обсудим это позже.

В классе воцарилась мертвая тишина, и никто не пошевелился, когда Лисабет медленно поднялась на ноги, упрямо выпятив подбородок. Она была одинокой фигурой, почти… Андерсу пришлось подыскивать подходящее слово. Почти одинокой, понял он. Он и раньше замечал, как ее лицо становилось серьезным, как только она переставала улыбаться, но теперь это казалось чем-то большим.

Ее шаги были единственным звуком в комнате, когда она вышла за дверь, а затем закрыла ее за собой.

После долгого молчания Сигрид продолжила свой урок.