Ледяные Волки

Это объясняло одиночество, которое он чувствовал в ней, понял он. Изоляция.

— Я не та дочь, которую она хотела, — продолжала Лисабет все еще шепотом. — Мой отец должен был быть сильным волком. Вместо этого он был торговцем из Бейсиды, который вернулся на корабль еще до моего рождения. Я не уверена, что он вообще знает о моем существовании. Если она когда-нибудь и мечтала о ребенке, то совсем не так.

Андерс задумался, не потому ли Лисабет так старалась и всегда была лучшей в классе.

— Это потому, что я веду себя не так, как должна вести себя ее дочь, потому что я задаю так много вопросов, что она должна быть самой лучшей волчицей, какой только может быть, — прошептала Лисабет.

Андерс и сам кое-что понимал в том, что не стоит измерять, и молчал, обдумывая ее слова.

— Я тоже лгал тебе, — сказал он, наконец. — Я не сказал тебе, кто моя сестра. Я не сказал тебе, что пытался сделать. Я боялся кому-нибудь рассказать.

— У нас обоих были причины, — тихо сказала она. — Некоторые из них были хорошими, некоторые — плохими. Но я знаю, что мы никогда не хотели причинить друг другу боль.

В конце концов, Лисабет была там — была здесь — когда он нуждался в ней больше всего. Она вела себя как друг, даже когда он думал, что это не так.

Оказалось, что она все-таки с ним.

Он стукнул хвостом по земле, потому что холодная вода словно смыла его гнев.

— Мне не следовало оставлять тебя. Простишь меня?

— Давай простим друг друга, — сказала она, поднимая чашу. — И давай продолжим путь в Дрекхельм.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Когда Андерс немного успокоился, он перекатился по снегу, чтобы сбросить как можно больше воды с меха, стараясь не обращать внимания на растущую боль и синяки по всему телу. Ему повезло, что он ничего не сломал.

Они двинулись в том направлении, куда он шел, Лисабет все еще была в человеческом обличье. Они остановились, когда нашли небольшой ручеек, питающий реку, и она использовала его, чтобы наполнить чашу и проверить их курс.

— Туда, — сказала она, указывая в сторону от реки и дальше, в сторону гор.

— Как ты переправилась через реку? — спросил он, оглядываясь назад и думая о бурлящем потоке, когда она наливала воду из чаши.

— Я нашла место повыше, — сказала она. — Но главное, я не пыталась нести чашу во рту, так что я действительно могла дышать. — Она поставила чашу и уперлась руками в колени, дрожа в одежде, такой же мокрой, как их мех после купания. — Это так трудно изменить.

Андерс тихо заскулил в знак согласия, наблюдая, как она собирается с силами, чтобы попробовать.

— Не знаю, как мне это удалось, но я была в ужасе, — продолжала она. Она посмотрела на заснеженную землю под ногами. — Я также не думаю, что устала. Обычно это меня не останавливает. Мы приближаемся к горам. Где-то там внизу есть лава. Наши тела знают это. Для нас становится труднее измениться, даже когда мы находимся в снегу.

Она глубоко вздохнула и тихо заскулила, вытянувшись в волчьем обличье, выставив перед собой лапы и долго потягиваясь.

Он навострил уши, и она прижалась к нему, ткнувшись носом в его нос в ответ. Было приятно снова стать «мы».

Они оставили за собой более четкую тропу, когда снова двинулись в путь, укрытие деревьев сохраняло сугробы, которые растаяли на равнинах и на опушках леса. Лисабет ушла вскоре после Андерса, и хотя Эннар еще не догадалась, что чаша пропала, поскольку уже прошла половина ночи, теперь она наверняка это поняла.

Они не могли позволить себе остановиться и отдохнуть. Так что они шли по очереди, один нес чашу, а другой прокладывал путь сквозь снежные заносы, и их головы опускались все ниже и ниже по мере того, как росло их изнеможение.

Спустя некоторое время Андерс чуть не налетел прямо на хвост Лисабет и, моргнув, проснулся, осознав, что задремал на ходу. Небо за их спинами начало светлеть, розовые и оранжевые тона поднимались над горизонтом, когда рассвет готовилась дать о себе знать. Они не спали почти сутки.

Деревья, наконец, поредели, и Лисабет остановилась, потому что они впервые ясно увидели горы, парящие в облаках над головой. У них были крутые склоны черных скал, местами отвесные, с крошечными серебристыми водопадами, падающими с огромной высоты на сотни футов к земле. Снег поднимался все выше, пока вершины не скрылись в облаках, и огромные валуны усеивали склон, как будто их небрежно бросили туда когда-то в прошлом.

Тропинка, по которой шли Андерс и Лисабет — тропинка, на которой настаивала чаша — вела прямо вверх по крутому склону.

Так что Андерс взял свою очередь, чтобы вести, и он продолжал подниматься. Где-то наверху находилось самое большое скопление драконов в Валлене. Он надеялся, что где-то там, наверху, находится Рейна.

***

Нижние склоны горы постепенно понижались, и в течение нескольких минут Андерс думал, что подъем будет не таким уж плохим. Он пробирался между валунами и последними редеющими группами деревьев. Земля превратилась в осыпь, рыхлые камешки скользили под их лапами, но он обнаружил, что, когда оставался низко к земле, то мог лучше ухватиться.