Ледник

– Рама? Какая рама?

– Деревянная. Для моей картины.

– Ты рисуешь?

– Да нет. Давно ещё вышила картину, а рамы подходящей нет. Знакомый плотник сделал, но тяп ляп. Не подходит.

– Хорошо, рама так рама. Зайду в художественную лавку, узнаю.

– Спасибо. Я размеры напишу.

– Принеси лучше картину. Там и подгонят.

– Хорошо. И ещё, – Зина запнулась, – а привезите лимонного ликёра. А то у нас не продаётся.

– Лимонного ликёра? – удивился Летягин. Он смотрел на Зину, будто впервые её видел. – Необычная ты девушка, Зина… ликёр, рама. У тебя случайно нет художественной студии?

– Студии? Конечно нет. Но рисовать я немного умею. Эскизы платьев. Я шью.

– Ну вот, я же говорил! – воскликнул Летягин. – Необычная девушка.

– А вы всё шутите… – Зина опустила глаза.

– Не шучу.

– Правда?

Летягин приблизился:

– Правда.

И тут произошло невероятное. Он притянул Зину к себе и поцеловал.

Топот ног в коридоре и стук в дверь. Голоса и люди. Бумаги – целый ворох.

Зина до конца дня искала важный документ. Так и не нашла. Всё валилось и падало, кругом ошибки и опечатки, в конце, когда проглянул рассвет и можно остаться вдвоём, хотя бы на минутку – явилась она…

Ржавый гвоздь!

На следующий день его уже не было.

Зина ждала.

За те три дня его отсутствия вся Зинина жизнь, возможная и будущая пролетела перед глазами. Она ложилась и вставала с мыслью о нём.

Когда Летягин вернулся, удержалась, чтобы не броситься на пороге кабинета на шею.

Он стоял счастливый с чемоданчиком в руках и бумажными кульками.

«Сразу сюда, ко мне! Не домой!» – пронеслось у Зины.

Они сидели вдвоём в кабинете и попивали лимонный ликёр. Летягину не очень понравился вкус:

– Приторный, как водка с сахаром.

– И с лимоном, – добавила Зина.

– С лимоном, но не то. – Летягин достал из тумбочки коньяк и разлили по стаканам. – Вот что надо пить!

На улице моросил бесконечный дождь. На столе дымился чайник. Летягин острым ножом умело нарезал колбасу и лимон. Он протянул Зине кружочек колбасы, она взяла губами.

Окна запотели. Зина потягивала, жмурясь, коньяк и закусывала шоколадом. Было так хорошо. Она раскраснелась. Пуговички платья на груди одна за другой расстегнулись. Летягин похлопал по своей правой коленке, и Зина села к нему, опасливо глянув на дверь.

– Я закрыл на замок, – прошептал он.

Они целовались долго и жарко. От его усов вкусно пахло дорогим табаком.

– Это невыносимо, нам нужно место.

– У нас на сеновале – отличное место…

– Ты серьёзно?

– Серьёзней не бывает… – Зина схватила в руки его лицо и с жадностью целовала.

Место подвернулось. Летягин раздобыл ключ от служебной комнаты в доме для работников прокуратуры.

– Если соблюдать осторожность, пока сойдёт. В июле Ольга с дочкой недели на три уедут к родителям. Вот тогда заживём…

«Заживём!» – Зина чуть не вскрикнула от радости. Она схватила уже привычным движением любимое лицо и с жадностью расцеловала.

В душный воскресный день перед домом Стрельцовых остановился грузовик. В ворота постучали.

– Вам кого? – Лида с удивлением смотрела на улыбчивого незнакомого парня.

– Вы Зинаида Стрельцова? – спросил парень.

– Нет, а что?

– У меня для Зинаиды Стрельцовой посылка из Красноярска.

– Зина! Зина! Иди сюда! – позвала Лида сестру.

Зина вышла на крыльцо.

– Это к тебе.

Зина подошла.

– Вы ко мне? – она переводила взгляд с парня на сестру.

– Если вы Зинаида Стрельцова, то к вам! – сказал торжественно парень и достал из кабины большой квадратный свёрток. – Возьмите. Просили передать лично в руки.

– Да, это я. – Зина взяла свёрток.

– Тогда всё в порядке. До свидания, – попрощался парень и запрыгнул в кабину.

– Счастливого пути! – махнула Лида рукой. – Зина, что это?

– Сейчас покажу.

В доме Зина сняла бумагу. Картина «Влюблённые в лодке» стояла у стены в новой позолоченной раме.

– Зинка, какая красота! И как под цвет подходит. Как-будто бы родная. – Рассматривала и трогала пальцами раму Лида.

Зина улыбалась:

– Красотень.

Она взяла картину и повесила на прежнее место над кроватью. Отошла к двери и любовалась издалека.

– Зина, но кто это сделал? Ты ничего не рассказывала, – допытывалась Лида.

Зина загадочно улыбалась и всё смотрела на картину.

– Давай рассказывай, – тормошила за рукав Лида.

Пришлось рассказать.

Восторг Лиды сменился удивлением, с промелькнувшим в глазах страхом. Зина наблюдала за сестрой с вызывающей улыбкой.

– Ну, ты даёшь, – Лида присела на кровать. Она пребывала в шоке. – Ты хоть понимаешь…

– Понимаю что! – перебила Зина.

– Что так нельзя.

– Почему?

– Как почему – он ведь женат.

– Ну и что? Если мы любим друг друга, почему он должен жить с этой мегерой? Странно. – Зина пожала плечами.

– Ведь у них ребёнок… – Лида смотрела на сестру: как свойственно Зине идти против всех.

– Ну и что? У него будет и от меня ребёнок.

– Зина?! Ты? – Лида схватила за руку сестру.

– Не боись. Дети это последнее, что меня интересует, – рассмеялась Зина.

Лиду покоробило от её смеха. Казалось, Зина смеётся через силу. Надрываясь.

– Эх, покурить бы, – Зина огляделась, вздохнув.

– Дома нельзя.

– Да знаю я.

– И что ты собираешься делать?

– Любить! И быть любимой. Что же ещё? – Зина поднялась с кровати, оправила халат.