Ледобой

— Ты зла не держи, парень. — Отвада закусил ус, покосился на мрачного Безрода. Даже искрой тепла не вспыхнули темно-серые глаза. — И на рожон не лезь. Один вот слазил. Хватит!

Сивый кивнул. Повернулся уйти. Слегка дрогнувший голос князя догнал в спину.

— Вернись.

Безрод недоуменно остановился, оглянулся, с вопросом в глазах подошел. Отвада лишь прошептал:

— Дай хоть обнять тебя, дурень.

И сгреб в могучие объятия. Да уж, как сыну быть слабаком при таком-то родителе? Едва в кашу не смял, и недавняя рана не помеха. Сивый стоял не шевелясь. Даже рук не поднять. Отвада спеленал медвежьим хватом, и Безрод отчего-то расхотел вырываться. Просто стоял, как столб и глядел на стену поверх княжьего плеча.

— Ну, иди. — Князь оторвался, и только слепой не увидел бы, каких трудов ему это стоило. Стюжень давеча говорил, будто нельзя мерить князей и воевод обычной меркой. Дескать, в них бродит закваска богов, поэтому дух тверд, словно меч. Но в жизни все бывает. Случается даже о свой меч раниться.

Темнело. Безрод заглянул в амбар. Парни, отобранные в поход, последнее доделывали. Молча оглядел и вышел. То же в дружинной избе. То же в овине. Раны в лесу долечат, хватит сидеть в тесном городе, на волю пора. Неслухи стягивали веревками оружие, да пережали малость. Порвались веревки. Со смехом кто-то бросил им замену. Моряй перепроверялся, все ли на месте. Щелк закончил полностью. Люб не соврал, управился раньше всех. Осталось мешки надуть и запечатать. Тот невзрачный млеч, который сам напросился в поход, делал все удивительно споро, и складывал, и вязал. Правду люди говорят, мала птица перепелка, но диво как вкусна. Без суеты собирается, любо-дорого смотреть. Лишнего движения не делает. Где нужен один узел, один и кладет, а где два — там и два.

— Осталось наипаче трудное, — вздохнул Стюжень. — Как бы в море не померзли. Ведь не лето на дворе.

— Есть придумка?

— Есть. — Ворожец усмехнулся. — Чудодейственное снадобье. Завороженное! Как знали. Все лето на солнце стояло, тепло вбирало. Теперь отдавать время. В нем сила солнца и, ясное дело, ворожба. Годны еще старики на что-то?

— Поглядим, — усмехнулся Безрод.

Небо чистое. Как взойдет звезда Синий Глаз, значит, наступило самое темное время ночи, темнее не будет. Едва выкатится на небо Девичья Звезда, стража поднимет Безрода первым, а к Синему Глазу уже должны уйти. Сивый вышел из амбара, чтобы не греметь справой, на пепелище своей темницы расчистил место от золы и, воткнув светец в расщеп обгорелых бревен, стал собираться. Аккуратно связал меч, секиру и лук. Хорош лук! Норовист, плечист, круторог! Тетивы, уложенные в навощенный свиной желудок, привязал к черену меча. Вязанку стрел крепко приторочил к ножнам. Копейный наконечник притянул к луку. В один сапог сунул шапку, в другой — рукавицы. Полушубок расстелил, рукава раскинул, в рукава сунул сапоги, в середину бросил новые штаны и рубаху. Завернул подол и скатал. Положил все в мешки. Кольчуги и шлемы не возьмут, слишком тяжелы. Придется на месте добывать. Нож не стал прятать. На руку приладит, на правое плечо, чтобы достать было легко. Теперь прямая дорога в кузню, надуть мешки да просмолить. Потом спать. Сивый поднялся, подхватил справу и ушел в кузнечный конец.

Когда вернулся в амбар, замер на пороге. Тихо. Спят уже. Безрод постоял немного и, стараясь не скрипеть тесаным полом, пошел к себе.

Глава 7 Вылазка

В кромешной тьме его безошибочно нашел сторожевой дружинный, потряс за плечо. Сивый мгновенно проснулся, открыл глаза.

— Пора, — шепнул боец и растворился во тьме амбара.

Безрод встал, несколько раз присел, разгоняя кровь по членам, запалил маслянку, а от нее светоч. Разбудил Моряя. Моряй — Пряма. Кто-то от возни проснулся сам. Невзрачный млеч открыл глаза, едва скудный свет обласкал закрытые веки. Остающихся будить не хотели — тем поутру на стену — да сами проснулись, и скоро амбар глухо гудел. Справу с оружием местополагали на спину, так, чтобы не мешала, и ходили ровно горбуны — топорщится за спиной пузырь, полный воздуха, а в нем оружие. Перегуж и Долгач ходили меж воями, помогали, подсказывали, ровно отцы, собирающие сыновей в поход. Скатку с одеждой прилаживали кто куда, в основном на поясницу, но были и такие, кто привязывал скат с одеждой к ноге, оплетая ремнями бедро. Безрод попрыгал. Не звенит, не дребезжит, не ерзает. Справа сидит плотно, в сторону не сползет, плыть не помешает, а дадут боги — поможет пузырь с воздухом. Ну, вот вроде и все. Вои стояли мрачные, насупленные. Ждали.

— Пошли. — Сивый первым вышел из амбара, накинув на плечи верховку. По одному дружинные уходили следом.