Ледобой-3. Зов

— Дурак. Ты не найдешь на месте Ужега, он уехал из Хизаны в день нашего отъезда, а Чекая тебе не дадут на съедение рабанны и ещё кое-кто, что станет для тебя полнейшей неожиданностью.

Там, впереди зажглись светочи, зычным голосом Тустис расколотил ночную тишину в осколки, и те осколки потревоженные моречники в раскрытых клювах и на шумных крыльях унесли в ночное небо. «Канаты в бочки…», «одеяла не забудьте…», «костры туши…», «Последние три весла товсь…»

На востоке солнце отчаянно стучалось в черную небесную завесу и протёрло темноту до тоненького, а в губе граппр, будто морское чудовище с горящими глазами, сторожко пятясь кормой, выбирался из каменного ложа. В скупом свете пары светочей на корме Зимограсс рассмотрел трюдов на вёслах — отличные воины и мореходы, Чарзара — нарочно поганец встал спиной к берегу, и железодревых — все как один простёрли мечи в сторону острова и оглушительно единогласно грянули: «Дерабанну слава!»

— Я не попаду в благоухающий сад Небесного Отца, — обречённо прошептал Зимограсс. — За славу и величие я бьюсь оружием зла. То, что меня ждёт, я заслужил.

Глава 1

Глава 1

— А для чего тебе белые корешки? Бери чёрные и не горя не знай!

Старуха с крючковатым носом гневно стреляла глазами и, ворча, размахивала руками, точно белье на верёвке во дворе под внезапным порывом ветра — резко и непредсказуемо. Лавчонка со специями, травами и притирками встала на самом углу торговой площади, едва не влезла под белый полотняный полог охранителя порядка. Самого охранителя на месте не было — прохаживался между рядами, следил за порядком — но в те моменты, когда на крошечном пятачке сходились трое: ворчливая старуха, он — оплот наместника дерабанна в этих краях, отдыхающий на резном сиденье в тени навеса, и этот странный покупатель, блюстителю праведности и спокойствия всегда делалось смешно. Спорят, торгуются, учат друг друга уму-разуму, один обещает больше не брать в «этой дряной лавчонке ничего, даже придорожной пыли, потому что даже такая мелочь окажется у отвратительной старухи плохой и разбавленной», вторая костерит привередливого покупателя со всем искусством уроженки Кебесы, самого полуденного рабанна, и призывает на голову «этого наглеца» все кары Небесного Отца.

— Дружище, чем? Чем Ценгуза может разбавить придорожную пыль? — в тот день Якай не выдержал и расхохотался, придерживая на боку меч, чтобы не гулял, пока тряское необъятное чрево занято смехоугодием. — Это же пыль! Пыль можно развести только пылью!

— Уважаемый Якай, ты проживаешь полезную и полную смысла жизнь и умудрён годами достаточно чтобы понять — женщины способны испортить даже придорожную пыль.

Видимо, семя упало в плодородную почву — охранитель спокойствия невольно дернул шеей и бросил косой взгляд в сторону, где, как понял покупатель, стоял его дом. Улыбка блюстителя благочинности сразу стала кислой и горько-умудрённой. Он закашлялся, хмыкнул и, оправив пояс, деловито и даже как-то торопливо зашагал на обход.

Сегодня Ценгуза и странный покупатель сошлись в обычной схватке без наблюдателя в лице Якая, тот был где-то на другом конце торговой площади.

— Мне нужны именно белые корешки. В наставлении для приготовления жумейской каши предписывается класть в котёл именно белые корешки.

— Белые корешки ему подавай! Да знаешь ли ты, недостойный, что на сто чёрных корешков попадается всего один белый? А-а-а-а, я поняла! Ты думаешь, что старая Ценгуза сейчас же сорвётся с места и, сверкая пятками, побежит к предгорьям собирать куф? А может быть мне созвать всех мальчишек округи, дать каждому по серебряной монете и велеть носом распахать предгорные леса во исполнение прихоти капризного покупателя, уродливого настолько, что его кривые зубы, оттопыренные уши и мерзкую, слюнявую нижнюю губу облагородит только мешок на голову с прорезями для глаз?

— Ты тоже не похожа на первую красавицу, уважаемая Ценгуза, и я советовал бы тебе не кричать над прилавком, неблаго ядовитая слюна, которой ты разбрасываешься, может попасть на травы и порошки и отравить их. Мне придётся искать другого продавца трав и кореньев.

— Нет, вы только посмотрите на этого привереду! Даже представить боюсь, какой отравой ты кормишь конюхов и свинопасов нашего наместника! Я, кажется, начинаю понимать, почему тебя не допустили к готовке для самого уважаемого наместника Фанкила! Всё твое, так называемое, искусство заключается в умении разбить над сковородой пару яиц! Я бы тебя не доверила готовить даже для рабов!

— А теперь, старуха с крючковатым носом, бельмом на глазу и бородавкой на губе, слушай внимательно! Я хочу приготовить жумейскую кашу вовсе не для свинопасов и конюхов! Скоро состоится охота, на которую меня возьмут как третьего готовильщика и если мне удастся дать попробовать наместнику моё необыкновенное блюдо, я вполне могу стать вторым готовильщиком, а со временем и первым! Смекаешь выгоду?