Ледокол

Я не знаю, как будущие историки объяснят это злодеяние против нашего народа. Нынешние обходят это событие полным молчанием, а я не знаю, как объяснить. Многие миллиарды рублей (по моим подсчетам, не менее 120) содрало советское правительство с народа, чтобы построить вдоль всей западной границы неприступные для врага укрепления – от моря и до моря, от седой Балтики до лазурного Чёрного моря. И накануне самой войны – весной 1941 года – загремели мощные взрывы по всей 1200-километровой линии укреплений. Могучие железобетонные капониры и полукапониры, трех-, двух– и одноамбразурные огневые точки, командные и наблюдательные пункты – десятки тысяч долговременных оборонительных сооружений были подняты в воздух по личному приказу Сталина (Григоренко П. Г. В подполье можно встретить только крыс. С. 141).

Итак, линия Сталина на старой границе уже уничтожена, а линия Молотова на новой границе еще не построена. Советские генералы и маршалы после смерти Сталина хором высказали свое возмущение:

Как могло наше руководство, не построив нужных оборонительных полос на новой западной границе 1939 года, принять решение о ликвидации и разоружении укрепленных районов на прежних рубежах? (Главный маршал артиллерии Воронов Н. Н. На службе военной. С. 172.)

Возмущение маршала Воронова фальшиво. Он ругает «наше руководство». Но разве в момент уничтожения линии Сталина он не занимал в Красной Армии один из высших командных постов? Разве он сам в то время не имел звания генерал-полковника артиллерии? Разве без его ведома были сняты с производства противотанковые и капонирные пушки? Разве он не знал о разоружении и уничтожении артиллерийских капониров на линии Сталина?

Сама постановка вопроса Вороновым в корне не верна. Цель его вопроса – отвлечь внимание от существа проблемы. Воронов задает вопрос: почему одну линию уничтожили до того, как построили другую? Воронов своим вопросом по существу оправдывает действие «нашего руководства», упрекая его не в уничтожении линии Сталина, а только в том, что это уничтожение было преждевременным. По Воронову выходит, что надо было сначала построить линию Молотова, а уж потом ломать линию Сталина.

Но почему бы не задать другой вопрос: зачем вообще ломать линию Сталина? Разве две линии не лучше одной? Разве в обороне бывают лишние оборонительные сооружения, лишние траншеи, форты и казематы, лишние минные поля и проволочные заграждения?

В 1940 году дважды подтвердилось, что две оборонительные полосы лучше, чем одна.

В 1940 году Красная Армия ценой больших потерь прорвала финскую линию Маннергейма, и это вынудило Финляндию пойти на переговоры со Сталиным и уступить его требованиям. Но давайте представим, что могло бы произойти, если бы позади линии Маннергейма в глубине финской территории была еще одна линия обороны!

В 1940 году германская армия обошла стороной французскую линию Мажино, вырвалась на оперативный простор, и это стало для Франции концом войны: страна с позором капитулировала. Давайте представим, как могли бы развиваться события в Европе, если бы в глубине французской территории оставалась еще одна линия обороны, которую обойти нельзя.

К сожалению, ни у Франции, ни у Финляндии второй линии обороны в глубине территории не было. А вот в Советском Союзе линия Молотова возводилась у самых границ, а позади нее в глубине территории находилась вторая, еще более мощная линия Сталина. Если противник прорвет одну линию, то упрется в другую.

Но вторую линию интенсивно разрушали.

Серьезные историки выдумали множество всяческих объяснений случившемуся. Одно из них предложил приглашенный из Израиля в Москву на борьбу с «Ледоколом» профессор Габриэль Городецкий: на новой границе не хватало вооружения для новых укрепленных районов, поэтому вооружение пришлось снять с линии Сталина.