Ледовая армия

Вот только это было уютно. Когда мы с Лайлой входили в тесную обитель хозяина, то умолкали в немом восторге. У входа стоял огромный сундук, и мы присаживались на него как два юных ученика в ожидании нового урока.

Энекен разрешал нам двоим приходить сюда, а вот Хвайта не звал.

— Почему? — однажды спросила его Лайла.

Черный Капитан ответил просто:

— Он слишком обычный.

После чего толстяк рассказал нам еще одну частичку южной истории. Гончих заклинателям Плоти позволяли брать только среди осужденных преступников или же жителей Джунглей, далекой земли сырых лесов.

Для избранных существовала возможность притащить кого-нибудь с севера. Для простых смертных обитатели закругья ничем не отличались от живодеров или же безумных чернокожих дикарей Джунглей.

Мы с Лайлой при этих словах с улыбкой переглянулись.

Хвайт ждал казни за убийство, когда Энекену срочно потребовалась Гончая. Корона разрешила ему сделать еще одного тронутого. Крепкий, огромный заклинатель мог позволить себе пять, а то и шесть измененных слуг. Но предпочитал экономить силы.

В те вечера, когда Черный Капитан звал нас к себе, мы много разговаривали. Он рассказывал нам о своем мире, иногда расспрашивал о нашем, хотя знал о севере, возможно, даже больше нас. Ему нравилось слушать Лайлу. Он наблюдал за сказительницей, за каждым ее жестом, движением с видом изучающего шедевр знатока. Смотрел, как она поднимает брови, как улыбается кончиком рта, как заправляет волосы за ухо и как хихикает, озорно прищурившись.

Мы были для него тем, чем никогда не мог стать он сам. Даже будучи Гончими, мы оставались более живыми.

— Помнишь, ты рассказал нам, что правда о Царне не такая, как в наших сказаниях? — как-то раз спросила Лайла. Это было в тот день, когда наш корабль встал на якорь неподалеку от скального берега с десятком водопадов. Капитан «Завета» посвятил время пополнению запаса воды и охоте, а мы пребывали на борту в уже привычном праздном состоянии.

Энекен, лежавший на своей кровати и подложивший под спину несколько валиков, коротко кивнул. Он смотрел в узкое окошко на воду, в которой отражалось солнце.

— Что произошло на самом деле?

Черный Капитан потер переносицу, глянул на сказительницу с равнодушием.

— Иногда правды лучше не знать.

— Сомневаюсь, что теперь хоть что-то способно меня расстроить, — улыбнулась Лайла.

— Царн был чрезвычайно талантливым заклинателем. В те времена использовать энергию Души для изменения Плоти не считалось запретной наукой, и потому никто его не ограничивал в экспериментах. У него даже были свои ученики, несмотря на возраст.

— Он был молод?

— В разных источниках указывается разный возраст. Но он примерно схож — больше пятидесяти и меньше шестидесяти. Для заклинателя это еще не время обзаводиться учениками. Я часто думаю, что сам пошел бы к нему учиться, если бы не знал, к чему это все приведет. Он добился таких результатов, такого знания.

Энекен вздохнул.

— Когда север стал замерзать, никто и подумать не мог, что это по вине Царна. Никто даже не догадывался, что похолодание связано с пробуждением Темного Бога. Да, он стал появляться в северных морях, и туда устремились десятки экспедиций, но замерзание… В летописях древнего мира рассказывалось, что когда-то лед покрывал все известные земли. Ученые говорили о циклах потепления и похолодания. Историки указывали на следы исчезнувшей цивилизации и убеждали, что причиной наступления льда являлись катастрофы прошлого. Я думаю, что когда-то те, чьи следы раскапывает на севере Братство, сделали так, что Темный Бог проснулся.

Черный Капитан положил руки на живот, сцепил пальцы в замок. Я поймал заговорщицкий взгляд Лайлы. Мы давно хотели разговорить хозяина, но он уходил от темы прошлого. И вот, кажется, нам удалось добиться желаемого.

— Помните, мы проходили те строения в лесу, когда ушли от корабля Рубенса? Они как-то связаны с концом древнего мира. Здесь, на юге, никто не рискует приближаться к дарам прошлого. Знания мертвецов не приносят счастья. Они меняют саму суть человека, когда сознание переваливает через определенную планку. Братство тому пример. Их погоня за техникой прошлого привела к тому, что я увидел у Ластен-Онга.

Я вспомнил тот запах и дурноту, пропитавшую окружающий мир. Мерзкое чувство просочилось даже сквозь отстраненность Гончей. Энекен, не мигая, уставился в окно, а потом продолжил:

— Из книг очевидно, что Царн не был злодеем. Там нет никакой защиты для простого человека, которому достаточно даже внешнего уродства для оправдания ненависти. Царн не ел детей, не убивал женщин, не спал с мужчинами, не мучил животных. Не считал себя выше других. Хотя у него не было семьи, в остальном со всех сторон это был хороший человек. Талантливый увлеченный заклинатель с даром. Что его изменило и почему он поступил так, как поступил — никто не знает. Может, то была ошибка? Он смог разбудить Темного Бога, но не смог его усыпить? Может, что-то пошло не так в момент обряда, и часть души оказалась в подледном монстре по ошибке? А может, Царн просто хотел жить вечно?

— Как же узнали о том, что это именно Царн?