Ледовая армия

Впрочем, я и не пытался его читать. Этот человек превратился в живого Бога. Не какую-то подледную тварь или же никому не известного обитателя небес, а истинного создателя. Он заткнул во мне голос, столько лет отравлявший жизнь. Во мне бурлила сила, уверенность и желание действовать. Готовность совершить все, что мне скажет человек, прогнавший из головы тьму.

— Я ведь искал тебя, — сказал я ему. — С Провала.

Рядом со мною сидела Лайла, наши плечи соприкасались.

— Знаю, — тускло произнес Черный Капитан. — Кроме тебя были и другие эмпаты. Сильнее. Они тоже не нашли. Я хорошо знаю людей.

Он вдруг вспыхнул мужественностью, расправил плечи.

— Эпоха трудных решений! — сказала его новая личина. — Вызов брошен, и я вынужден был принять его. За честь моей семьи! За честь моей страны! Останови вас Братство — я бы остался посреди Пустыни один и не смог бы сдержать данную мною клятву. Конечно, сил бы мне хватило пройти все до конца. И после славной битвы, клянусь, я нашел бы компас. Но тогда остался бы один у бескрайнего моря. Оно не любит одиночек. Мое сердце болит, но пришлось пожертвовать прекрасной дамой, чтобы призвать отродье Царна.

Он нахмурился:

— Она… Она разбудила во мне что-то. Что-то недоступное таким людям, как я.

— Дамой?

Энекен вновь опустел, отбросив в сторону возвышенный образ:

— Жнец Братства. Ты знаешь. Она хотела убить вас, но я узнал ее слабость и смог покорить. Сильный грех, сильные чувства. Мне не пришлось даже видеть ее, чтобы поменять.

Я вспомнил выстрелы у Ластен-Онга, укладывающие на лед одного фанатика Братства за другим.

— Ты мог нанять кого угодно.

— Нет. Монета не заставит человека пойти до конца. Никто не делает работу лучше фанатиков. А вы — фанатики, — Энекен говорил ровно, без интонации, без чувств. — Я хорошо знаю людей. Я люблю людей. Каждая ваша смерть делает меня грустным.

Он посмотрел мне в глаза, криво усмехнулся и будто постарел:

— Сложные времена требуют непростых движений, братишка. Я так считаю, ежели кого надо под лед зарыть, то причина должна быть, ага. Вот и пришлось пузо вашему шерифу вскрыть. А то че, он думал, это, я мешок с денежками, которые он на экспедицию Рубенса пустил, а тут ой-мама, богатей по коридору с видом дурачка шатается.

Энекен повернулся и сморкнулся:

— И дознаваку пришлось кончить. Но, как бы, не сам. Сам бы кончил — вы б меня и по сей день искали. И, братишка, убежден — нашли бы. Да-да. Бандита разогрел как надо, и он того, закатал, ха.

Черный Капитан сбросил и эту личину:

— Я понимаю людей. Я могу быть человеком. Каким угодно.

Три Гвоздя. Вот что я чувствовал тогда в его убийце. Следы Энекена.

— Он был хороший человек, — смерть друга послужила важной цели. Послужила плану хозяина.

— Да. Мне жаль.

На мой локоть легла рука Лайлы. Бывшая сказительница смотрела на хозяина с обожанием. Лав подкинул ветку в костер, отчего он загорелся еще ярче.

Над нами качались черные кроны, на которых плясали отсветы огня. Где-то шумела о камни стремительная вода. Мне было хорошо. Хорошо как никогда. Казалось, что я слышу голоса трав, вздохи деревьев, песню реки.

— Почему я не хочу убивать? — спросил я опять. — Все те Гончие, которые встречались мне на пути, хотели крови.

— Потому что я тебе не приказал, — Энекен пошевелился, вытянул гудящие от долгого перехода ноги. — Ты ведь убьешь, если я попрошу?

— Конечно! Но те, другие…

— Другие были сделаны глупцами. Человеческая душа прекрасна, я не вижу причин ломать ее. Слабость ваших душ открывает дорогу к сокровенному. Не надо крушить ворота, когда где-то есть тайный ход. Кому нужен город с разбитыми стенами? Никому. Такие, как Радаг, никогда этого не поймут.

— Ты знаешь Радага?

— Я убила его, Эд. Его и Ар, — посмотрела на меня Лайла. Я сжал ее пальцы в ладони. — Я убила всю его команду.

Крикнуло что-то в небе, пронзительно, жалобно. Черный Капитан поднял голову, высматривая ночного жителя, и проговорил:

— Радаг должен был умереть. Он все провалил. Раньше на его проступки смотрели, прикрыв глаза. Он использовал свою Гончую для утоленияплоти, — невозмутимое лицо Энекена исказила гримаса отвращения, — он собирал всякий сброд и превращал его в зверей. При дворе этого не любят, но он справлялся с севером. Меня должны были отправить туда раньше.

— Зачем?

— Я должен был проверить, чем он занимается. Я узнал больше, чем он нам рассказывал.

— Что?

— Хочу спать. Эди, хочу спать. Можно спать? — Энекен стал тем, к кому я привык за время нашего путешествия. — Глазки закрываются. Подержи меня за ручку, Эди.

— Знал бы ты, как меня это утомило, Энекен, — буркнул Лав.

— Ты тоже Гончая? — спросил я.

— Нет. Я его друг.

— Насколько у человека без души могут быть друзья, — проговорил Черный Капитан и лег на бок. — Они придут ночью. Не хочу, чтобы умер кто-то еще. Хватит с меня и Барри Рубенса.

Ан Шмерц хмыкнул.

Мы с Лайлой поднялись на ноги, отошли от лагеря, вслушиваясь в темноту.

— Я почти умер без тебя. Как ты оказалась здесь? Как ты прошла через Южный Круг? Или Гончие…