Ледовое небо. К югу от линии

— А если все-таки можно? — подал реплику Лосев.

— Так ведь делаем, — без особого оживления отозвался Мечов. — Живем ведь как-то, работаем…

— Одно дело преодолевать вынужденные трудности, другое — искать их, — возразил Веденеев. — Меня жизнь в банке, честно говоря, тоже не особенно привлекает, но огульно отрицать саму возможность глобального кондиционирования я бы не стал. Будущее, как правило, опровергает именно самые категорические «нет». Согласен, Петр Савельевич? — он подозвал Кусова.

— Вы насчет этого? — тот огладил стеклянную полусферу. — Пустое дело. Человек отвыкнет от единоборства со стихией, выродится и окажется в итоге совершенно беззащитным. Всю тундру, как ни старайся, в тепличку не запихнешь, и, хочешь не хочешь, придется вылазить на свежий воздух. Кто, по-вашему, станет тогда осваивать новые районы?.. То-то! — Петр Савельевич назидательно поднял палец. — Кстати сказать, не холод — главный враг человека на Севере. К холоду привыкнуть можно. Солнышка нам зимой недостает, вот что. В фотарии ваши и лампы всякие специальные я не шибко верю. Природу не обманешь. На себя надо надеяться, постоянно поддерживать спортивную форму и бойцовское настроение.

— Да-да, — с отсутствующим видом согласился Мечов, напряженно отыскивая кого-то взглядом. — Вы совершенно правы.

— Вот и у вас нашлась точка соприкосновения, — одобрил Веденеев. — Хоть тут никаких разногласий не выявилось.

— Вчерашнее, что ли, имеешь в виду? — озабоченно прищурился Кусов. — Так у нас и на активе кое-какая общая платформа наметилась. Андрей Петрович, к примеру, согласился пересмотреть свой проект размещения цементного завода. Может, все-таки к старому возвратимся? — оглядываясь на Лосева, он показал на схему цементных коммуникаций.

Возле макета, изображавшего в разрезе новый вариант утепленного вагончика, он пренебрежительно поморщился и махнул рукой.

— Подумаем, Петр Савельевич, — нехотя выцедил Мечов.

Выставка, которую он сам же задумал и организовал, утратила для него всякий интерес. Погруженный в себя, бродил он среди экспонатов, бросая время от времени ищущий взор на лестницу, по которой поднимались все новые и новые посетители.

Экспозиция явно пользовалась успехом.

Вокруг портативного снегохода даже образовалась небольшая толпа, где знатоки оживленно обсуждали достоинства и недостатки машины.

— Старое-то оно вернее, — стоял на своем Кусов. — Надежнее.

— Смотря какое старое, — заметил Веденеев.

— Верно, — по-своему понял его Петр Савельевич. — Я и сам забивал колышки, где теперь медный завод. Никому не пожелаю. Но в основе…

— Не об основах речь, — резко обернулся Мечов. — Что же касается цементного, то, думаю, у нас найдется время обсудить все по-деловому.

— А насчет новых причалов как, товарищ Мечов? Продление навигации еще в далеком проекте, а здесь, на выставке, вы показываете прямо-таки Архангельск или Мурманский порт.

— Не все сразу, — вмешался Веденеев. — У нас сейчас не производственное совещание. Пройдем лучше балок поглядим, — поспешил переключить внимание со спорного плана на уютный вагончик с электроотопительной панелью.

— Вроде ничего, — неуверенно похвалил Лосев. — Интерьер вполне современный.

— Никуда не годится, — с присущей ему категоричностью отверг Кусов. — А если, паче чаяния, вырубят электричество? Или медведь долбанет лапищей по окну? Настоящий балок, в каком долгане живут или эвенки енисейские наши, этому его очков вперед даст. Подумаешь, невидаль: сборно-разборная конструкция. Чум тоже можно на нарты уложить в два счета.

— Как вам нравится наш ревнитель старого уклада? — Игорь Орестович догнал Лосева.

— По-моему, здесь, — Герман Данилович позволил себе мимолетную улыбку, — он абсолютно прав. По собственному опыту знаю, что в Хорезме ничего нет лучше глинобитного домика с дувалом и куполом, а в Гоби — монгольской юрты. Север, очевидно, не исключение.

— Разумеется, — кивнул Веденеев. — Жилище, вообще уклад, создавались веками. Выявило лишь самое лучшее, совершенное.

— Я так и пищу местную всем городским деликатесам предпочитаю, — гнул свое Петр Савельевич. — Олений желудок да корешки из мышиной норы мне, можно сказать, жизнь подарили… К вам, Герман Данилович, — он доверительно взял Лосева под руку, — у меня тоже разговор имеется. Хочу поспорить кое в чем с вашими утверждениями.

— Я ничего не утверждаю.

— И все-таки напрасно не показали мне предварительно вашу статью, — Петр Савельевич вытер платком слезившиеся глаза. — Помнится, вы говорили, что дома писать будете? Я не ошибаюсь?

— Нет, — улыбнулся Лосев, припомнив первую их встречу в горкоме. Несмотря на категоричность суждений и очевидную ограниченность, кряжистый независимый северянин внушал уважение. — Нет, — повторил с расстановкой. — Вы не ошиблись. Уж так вышло, что я застрял дольше, чем мог предполагать. — Он улыбкой дал понять, что шутит. — Но ничего, скоро уеду.