Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

То обстоятельство, что среди грамот ливонских ландсгерров, касавшихся вопросов торговли, нет ни одной, что была бы составлена по воле ливонских ландмейстеров, вовсе не означает их обособленности в этом деле. Отсутствие подобных сведений можно объяснить происхождением подавляющей части ливонских документов первой половины и середины XIII века из Ватиканского архива, по причине чего они отражают, в первую очередь, деятельность ливонских епископов. Об участии Ливонского ордена в поддержании торговли и купечества свидетельствует, к примеру, реплика из грамоты магистра Вальтера от 1273 года, в которой говорится, что пока город Рига и «все купечество» придерживается мира с «верующими», «посещение всех земель и дорог будет свободным, и у них [купцов — М.Б., Е.К.] должно быть право всюду покупать и продавать свои товары, как повелось со времен магистра Волквина»[804]. Упоминание в этой связи имени второго и последнего магистра Ордена меченосцев, погибшего в сражении при Сауле в 1236 году, позволяет говорить о преемственности политики в поддержку ливонского купечества, которую осуществляло руководство Ливонского ордена. В пользу этого свидетельствует и фрагмент послания курляндского епископа Генриха 1258 года, адресованное жителям незадолго до того основанного Мемеля (Клайпеды), в котором говорится о пожаловании им «прав и свобод» в соответствии с жалованной грамотой ландмейстера Бурхарда фон Хорнхузена[805]. В другом орденском документе, датированном 1261 годом, упоминаются принадлежавшие ордену гавани, которые «стоят открытыми» для купцов[806].

Содержание все этих документов вскрывает причину благоволения ливонских ландсгерров к купцам, благодаря которым, как сказано в вышеупомянутой грамоте дерптского епископа, «церкви удалось добиться признания в Ливонии и Эстонии»[807]. В этой короткой реплике нашел выражение ныне хорошо известный факт, а именно, прямая зависимость успехов немецкой экспансии в Восточной Прибалтики от своевременного подвоза туда людей, вооружения, продовольствия и всего прочего, в чем нуждались поборники «миссии». Это обстоятельство в конечном итоге предопределило вытеснение готландцев из ливонской торговли и переход лидерства к Любеку. В отличие от Готланда город на Траве обладал обширным хинтерляндом, а значит, людскими и материальными ресурсами, разветвленной сетью контактов, которые можно было задействовать при проведении крестоносной пропаганды, и статусом имперского города, что позволяло ливонским ландсгеррам использовать его посредничество для поддержания отношений с империей и папством[808].

Граждане Любека прочно оседали и на ливонской земле. К началу 1230-х годов у них уже было свое подворье в Риге (curia), которое примыкало к одной из городских башен и потому, возможно, называлось в народе «Башней»[809]. Надо особо отметить, что внутри рижской городской общины купечество — как местное, так и пришлое, — составляло особую и привилегированную группу. Во всяком случае в упомянутой выше жалованной грамоте магистра Вальтера 1273 года понятия «Рига» и «все купечество» разграничены; а кроме того магистр специально оговорил, что жалуемые привилегии адресованы не рижским купцам, а опять же «всему купечеству»[810]. То, что к этой категории относились и обитавшие в «Башне» граждане Любека, представляется несомненным.

Характер этого сообщества ясно проступает в содержании письма рижского епископа Николая от 16 февраля 1232 года, где говорится, что «купечество» приносило городу (так!) клятву верности и обязано было ему военной службой. При этом особо оговаривалось, что в случае необходимости купцы выставляли не менее 71 человека в полном вооружении, которые выступают не отдельным отрядом, а в составе городского ополчения. После окончания похода при разделе завоеванной земли им причиталась доля, при определении которой между «купечеством» и рижанами вспыхивали жаркие споры — конфликт 1232 года, например, потребовал вмешательства епископа. Кроме участия в походах «купечество» несло гарнизонную службу в новых крепостях и участвовало в погашении расходов на содержание заложников и приемы послов[811].