Ледовые пираты

Напрасно пыталась Мательда заставить Бьора замолчать. Трещина между двумя мужчинами, которую она надеялась перекрыть, уже зияла, словно врата ада. Однако норманн, казалось, ничего этого не замечал. Он спросил Фредегара, сможет ли тот сделать смолу из пихты. Когда плотник кивнул, Бьор удивился, почему же он не додумался подмешивать в нее семена льна. Это, с одной стороны, предотвратило бы сильную вонь в сарае, несмотря на открытую крышу. А с другой, такая смола содержала бы больше масла и ее легчее было бы перерабатывать.

— Помимо того, — заметил Бьор, — что сам этот аромат прекрасен, он напоминает о давно погасших кострах и о погожих днях, проведенных под открытым небом. Достаточно один-единственный раз вдохнуть запах этой эссенции, и у тебя задрожат колени от тоски по морю.

Мательда глубоко втянула запах сарая через нос и задумалась.

— Надо бы выковать гвозди из железа, — продолжал норманн, — и прицепить деревянную голову дракона на нос, чтобы отпугивать злых духов на побережье. Надо тут все очистить, выскоблить и смазать смолой, и при этом петь песни о приключениях на море, о солнечной погоде, о подходящих ветрах, иначе корабль будет попадать из одного штиля в другой.

— И последнее, — закончил Бьор. — Перед спуском корабля на воду вам придется в качестве жертвы окропить его кровью трех далматинских девственниц.

Фредегар отшатнулся.

— Из каких глубин мрака вылез этот черт? — испугался он и потер руки так, словно его охватил озноб.

Бьор ухмыльнулся.

— К дыре, из которой я как раз появился, ты не захочешь подойти даже днем.

Мательда рассмеялась, чтобы устранить враждебность между двумя корабелами, однако Фредегар отступил еще на шаг назад.

— Совет по поводу руля может нам помочь, это я исправлю, — подытожил он. — Но все остальное кажется мне лишним. «Эстрелла» будет превосходно плавать и без этих бараньих кишок. И даже без голов дракона корабли прекрасно причаливают к чужим берегам.

— Конечно, плотник, — иронически заметил Бьор. — А спрашивал ли ты себя когда-нибудь, почему утки обгоняют ваши корабли? — Он широко улыбнулся, обнажив два свежеприобретенных просвета между зубов.

— Неужели вы ему платите за эти глупости? — спросил Фредегар Мательду, которая старалась не встречаться с плотником взглядом.

— Ответьте же! — настаивал Фредегар. — Неужели он получает столько же, сколько мои люди и я? Тогда нам надо бы поторговаться снова.

— Да. Нет. — Мательда покачала головой. Почему она не ожидала этого вопроса и не придумала подходящего ответа? Ей оставалось только сказать правду. — За его помощь я предоставлю Бьору этот корабль, — тихо сказала она.

На беду, Фредегар хорошо расслышал ее слова.

— Я… — перехватило у него дыхание, — я целый год работаю над «Эстреллой», а теперь, когда корабль почти готов, вы дарите его чужаку лишь потому, что он строит вам глазки и несет всякую чепуху о баранах и головах дракона? Моя жена была права, когда хотела удержать меня от того, чтобы я принял ваш заказ. Вы — маленькая девочка, для которой жизнь — это такая игра. Смотрите же, кому вы бросаете мяч!

Мательда почувствовала, что покраснела от шеи до корней волос. И все-таки ей удалось взять себя в руки.

— Вы рассказали своей жене об «Эстрелле»? — повернулась она к Фредегару. — Ведь мы договаривались, что никто не будет знать о моем корабле.

— Да не все ли равно теперь, кто об этом знает, — отмахнулся Фредегар. — Ведь корабля здесь скоро не будет. Целый год работы, и теперь она дарит его какому-то выскочке.

— Вы ничего не знаете, Фредегар! Бьору принадлежит самый быстрый корабль на Mare Nostrum. Он покажет нам, как надо строить, чтобы наш корабль был еще быстрее. А за это мы дадим ему на время «Эстреллу». После чего он вернет ее нам.

— А за это время мы как раз вырастим овец, из которых будем строить корабли, — показал Фредегар свои белые, как мел, зубы. Затем вытащил из-за пояса свой рубанок, взял Мательду за руку своими мозолистыми пальцами и сунул ей инструмент в руку.

— Свою оставшуюся плату я заберу завтра. Эй, Радо, Бертульф, Вальделенус! Идем отсюда.

— А потом они просто ушли. — Мательда жевала кусок вяленого мяса. Он был соленым, с привкусом слез, и причинял боль во рту.

Орсо стоял, склонившись над столом, и месил тесто. Перед тем как добавить пригоршню муки, он внимательно вылавливал из мешка жуков величиной с ноготь и давил их, лишь после этого высыпал муку на стол. Тесное жилище стража башни сейчас, с Мательдой и Бьором, было как улей с медом — горьким медом поражения.

— С вами двумя я сам дострою корабль, — сказал Бьор. Ему, кажется, пришлось по вкусу вяленое мясо. Не успев проглотить один кусок, он засунул себе в рот следующий. Голодный норманн еще что-то сказал, но слова словно застряли где-то между двумя этими кусками.

— Что ты говоришь, Бьор? — спросила Мательда.

С усилием проглотив этот комок, он уже начал нащупывать следующую полоску мяса.