Легальная дурь

– Мне этой ерундой заниматься некогда, – отрезал Парфенов. – И обнюхиваться нам с тобой ни к чему. Я твои опусы читал. В принципе, у тебя получается, когда хочешь. Что у тебя сейчас за крыша, я тоже примерно представляю. А меня беспокоит судьба одного хорошего человека, которого подставили и которого ждет реальный срок. Вот тут в папке вся история, письменные свидетельства и еще кое-какие документы. Например, есть копия заявления участников нападения на жену этого человека, где они называют имена людей, которые их наняли. Юридическая сила у этих бумажек минимальная, но если это умело подать в газете, потребовать прокурорского расследования, можно заварить кашу… Ну, в этих делах опыта у тебя побольше. Только нужно помнить, что за всем этим стоят мэр и его семейка. Рискнешь? Или лучше сразу разбежимся?

Валежников неторопливо отпил пиво, недрогнувшим взглядом посмотрел в злые глаза Парфенова.

– Это же я предложил встретиться, – сказал он. – Сам предложил и в кусты? Нет, я берусь за это дело. Тем более в нашей газете его рассматривают именно в таком ключе – что-то вроде артподготовки. Конкретно по ключевым фигурам лупить не будем, но фамилии помельче упомянем, намекнем, что известно больше, чем сказано, к прокурору вызовем, в общем, все, как полагается. Только меня смущает один аспект. Если я правильно понял, ваше положение сейчас хуже губернаторского. По сути дела, вы идете против собственного начальства. И прошу правильно меня понять – вас прикрыть нам вряд ли удастся. Если мы озвучим вашу фамилию, будет только хуже. Но и сохранять анонимность вам вряд ли удастся, согласны? Сами-то не раскаиваетесь?

Парфенов посмотрел на собеседника презрительно.

– Сам предложил и в кусты? – повторил он фразу Валежникова. – Это не ко мне. Более того, скоро я тебе предложу еще кое-что к этой папке. Присматривайся, прислушивайся, короче, держи нос по ветру!

Капитан встал и пошел. Но вдруг, резко остановившись, обернулся и сказал с угрожающими интонациями:

– Только смотри, не передумай, писатель! Двинешься пятками назад – я тебе их лично выверну. Градусов на сто восемьдесят. Потом не обижайся.

– Я не обидчивый, – ответил Валежников. – А вы не напрягайтесь. Все будет тип-топ.

– Ну, занимайся! – чуть помягче сказал Парфенов. – Но помни, если что – ноги вырву!

– Ага, удачи! – меланхолически отозвался журналист.

Оставшись в одиночестве, он отхлебнул пива, притянул к себе оставленную Парфеновым папку и стал просматривать документы.

19

Ступин стоял в городском парке на мостике над холодным прудом, который недавно очистился от ледяной корки, и тупо смотрел в темную воду. Летом сюда залетали дикие утки, над прудом сновали стрекозы, цвели кувшинки. Под зелеными кронами гуляли счастливые люди, возле аттракционов хохотали дети, одним словом, жизнь кипела. Сейчас, хотя лед уже растаял, парк и пруд представлялись Ступину огромным заброшенным кладбищем. Кладбищем для одного покойника. И этим покойником был он, чемпион Ступин. По крайней мере, чувствовал он себя примерно таким образом.