Легат

Беккет устало рассмеялся, вытирая рукавом блестящий от пота лоб.

– Да куда мне бежать-то… Они все равно найдут. И сестренка у меня… И родители…

Я скрипнул зубами.

– А обо мне ты что рассказал?

– Всё, – пожал он плечами. – Всё, что знаю… Они не заявились к тебе только потому, что сами ещё все помятые. Ну, и мне удалось выторговать у них отсрочку. Я пообещал, что верну тот пакет.

– Как?

– Ну, ты чем слушаешь? Я же сказал – нашел я тех упырей, что меня грабанули. Там они, на складах. Но мне помощь нужна. Надавить на них надо. Вот…

Он полез в карман толстовки и показал ребристую рукоять пистолета.

– Я уже и ствол достал…

– Ты совсем рехнулся?! Дай сюда!

– Эрик, я…

Я вырвал у него из рук пистолет и, обтерев краем толстовки, зашвырнул в мусорный бак.

– Эрик, ты чего?!

– А если тебя копы заметут с этой хреновиной? Ты в курсе, сколько сейчас за огнестрел дают? Уж лучше с наркотой попасться!

Беккет обессилено опустился на землю и закрыл лицо руками.

– Что мне делать, Эрик? – прошептал он, раскачиваясь взад-вперед. – Что мне делать?

– К копам идти – совсем не вариант? – спросил я, и тут же сам себе усмехнулся. Конечно, не вариант.

Я был зол на Беккета, и одновременно с этим сердце сжималось от жалости к нему. У меня не так много близких людей в реале. И бросить я его просто не могу. Да и не получится. Я вспомнил ту четверку в баре. Я не боялся их, но стоило мне представить, как они пытали Беккета… Что они могут добраться и до меня. До мамы…

– Сколько у нас времени?

Беккет поднял на меня блестящее от слез лицо.

– Что?

– Когда ты собрался идти к тем уродам?

– Да хоть сейчас!

– Сдурел? Средь бела дня?

– А вдруг они снимутся оттуда? Торопиться надо, Эрик!

– Ты же видишь – не могу я сейчас. Но вечером подъеду. Встретимся возле «Айсберга». В семь.

– Эрик… – задыхаясь, поднялся Беккет. Кажется, он на шею мне собрался броситься от радости. Но я отстранил его.

– Только никаких стволов, понял? И вообще – без глупостей!

– Да… Да, конечно! Эрик, я… Прости меня, я…

– Всё, мне пора! До вечера.

Я оставил его у контейнеров и поспешил к машине.

– Что ты так долго? – обеспокоенно спросила мама.

– Да так… Знакомого встретил.

Такси, плавно стронувшись с места, набрало ход. До новой квартиры больше часа езды. Я оглянулся на обшарпанный фасад здания, в котором уже несколько лет располагался мой дом. Никаких теплых чувств это зрелище не доставляло. Наоборот, хотелось побыстрее уехать отсюда. В другой район, в другой дом. В другую жизнь.

Вот только старая жизнь не хочет меня так просто отпускать.

Костяшки, сбитые о железную стенку контейнера, саднило. Я украдкой вытер кровь внутренней стороной толстовки. Взглянул.

Ссадины уже не кровоточили. И затягивались прямо на глазах.

Глава 13

К вечеру изрядно похолодало – до пара изо рта и тонкой хрусткой пленки льда на лужах. Для начала ноября такие заморозки – редкость. Но я был даже рад – это лучше, чем уже порядком надоевшие дожди и туман.

До «Айсберга» я поехал на монорельсе, но вышел на одну остановку раньше и оставшийся путь проделал пешком. Можете назвать меня параноиком, но мелькнула мысль, что у остановки рядом с баром меня мог кто-нибудь караулить. Но главное – хотелось просто пройтись, собраться с мыслями.

Страха не было. И это даже беспокоило. Шагая в сумерках по сырым промозглым трущобам, я сам себе твердил: «Это серьезно, Эрик. Это не игра. Это гребаная реальность. Нужно быть осторожным». Но если я чего и боялся сейчас – так это не бандитов, а полиции. И того, что обо всей это истории узнает мать.

Я не пай-мальчик, конечно. Таких в наших краях просто не бывает. Но даже в бесшабашные подростковые годы я умудрялся обойтись без приводов в полицию. Хотя тогда и в уличных драках участвовать доводилось, и легкую «синтетику» пробовать. А пару раз мы с Беккетом даже взламывали почтовых кибов и тырили из них бандероли.

Но, чуть повзрослев, я стал избегать всего противозаконного. Во многом из-за этого мой круг общения резко сузился, еще до аварии. Некоторые бывшие дружки откровенно стали меня презирать, называть маменькиным сынком и стукачом, хотя повода для этого я не давал.

Мне было плевать. Просто, когда растешь здесь, на окраине у тебя не так много вариантов. Можно вкалывать всю жизнь на окрестных промзонах и гидропонных фермах. Либо пойти в полицию или в службу санации, пытаясь очистить город от дерьма – в фигуральном смысле или в буквальном. В обоих случаях это – унылая работа за гроши. И есть всего два способа подняться над этой серой массой. Первый – это прибиться к одной из местных банд. Второй – гораздо более сложный – получить хорошее образование, работу в центре и уехать, наконец, из этих трущоб. И почему-то, если делаешь ставку на второй способ, окружающие начинают тебя тихо ненавидеть. Особенно, если у тебя что-то начинает получаться.

Как крабы в ведре. Стоит одному попытаться выбраться на свободу – остальные хватают его клешнями и тянут обратно на дно.

Беккета я обнаружил за углом «Айсберга» прячущимся за мусорными контейнерами. Судя по тому, как он нервно пританцовывал на месте, ждал он меня уже довольно долго.