Легенда

— Не раньше полуночи. Врата должны быть открыты к его прибытию.

— Ты оказываешь ему великую честь, повелитель. В чем же он тогда обвиняет тебя?

— В своей смерти. Меч Ногуши был отравлен — так сказал мне его слуга.

— Но не по твоему же приказу. Я был с тобой и знаю.

— Какая разница? Или я уже не отвечаю за тех, кто мне служит? Я опорочил свою легенду, приказав положить конец легенды о нем. Черное дело совершил ты, Ульрик Волчья Голова.

— Он все равно погиб бы завтра. Что значит один день?

— Спроси себя, Огаси, много ли он значит. Человек, подобный Побратиму Смерти, рождается, быть может, раз в двадцать поколений. Чего же стоит один его день для обыкновенных людей? Год? Десять лет? Всю жизнь? Видел ты, как он умер?

— Видел, повелитель.

— Сможешь ты это забыть?

— Нет, повелитель.

— Почему же? Ты и раньше видел, как умирают храбрые воины.

— Он особый. Даже когда он упал в последний раз, я думал, что он поднимется. Даже и теперь кое-кто боязливо поглядывает на костер, опасаясь, как бы Побратим Смерти не встал.

— Откуда он взял силы, чтобы выйти против нас? Его лицо посинело от гангрены. Его сердце давно должно было остановиться. И боль...

— Покуда есть на свете войны, будут и воины, — пожал плечами Огаси. — Покуда есть воины, будут и князья между воинами. Среди князей будут короли, а среди королей — император. Ты сам сказал, повелитель: такой, как он, рождается раз в двадцать поколений. По-твоему, ему следовало умереть в своей постели?

— Нет. Я думал о том, чтобы предать забвению его имя.

Скоро я буду владеть самой могущественной за все время империей. История будет такой, какой я ее напишу. Я мог бы стереть его имя из памяти людской, мог бы запятнать его имя и очернить его память. Но я не стану этого делать. Я велю написать книгу о нем, и все узнают, как он боролся со мной.

— Я не ожидал меньшего от Ульрика, — сказал Огаси, поблескивая темными глазами в свете костра.

— Но ведь ты знаешь меня, друг. А вот дренаи, наверное, думают, что я вырву и съем отважное сердце Друсса. Пожиратель младенцев, северная чума, палач Гульготира.

— Мне сдается, ты сам придумал все эти имена, повелитель.

— Верно. Но военачальник должен хорошо знать все виды оружия. И среди них есть такие, что не имеют ничего общего с копьем и мечом, с луком и пращей. Меч убивает только тела — Слово похищает души. Люди при виде меня испытывают страх — это мощная подмога.

— Но оружие порой обращается против своего владельца, повелитель. Я... — И Огаси вдруг осекся.

— Говори же! Что с тобой?

— Дренаи, повелитель! Дренаи в лагере! — Огаси таращил глаза, не веря тому, что видит.

Ульрик повернулся на сиденье. Повсюду в кругах люди вставали, чтобы посмотреть на Бронзового Князя, идущего к повелителю надиров.

За ним рядами шли шестнадцать воинов в серебряных доспехах, а замыкал шествие ган Легиона рядом с белокурым воином, несущим длинный лук.

Барабаны смолкли, и все взоры обратились с дренаев на сидящего полководца. Ульрик сузил глаза, увидев, что пришельцы вооружены. Паника поднялась в нем, но он подавил ее, лихорадочно обдумывая положение. Неужто они, подойдя, убьют его? Клинок Огаси со свистом вышел из ножен, но Ульрик поднял руку.

— Не надо, друг. Пусть приблизятся, — Это безумие, повелитель, — шепнул Огаси, глядя на идущих к ним дренаев.

— Налей нашим гостям вина. Убьем их после пира. Будь готов.

Ульрик смотрел со своего высокого трона в серо-голубые глаза Бронзового Князя. Если не считать отсутствующего шлема, тот был в полных доспехах, и большой меч Эгеля висел у него на боку. Его спутники держались позади, ожидая, что будет дальше. Они почти не проявляли беспокойства, хотя рука гана легионеров — Ульрик знал, что его зовут Хогун, — лежала на рукояти меча, и он не сводил глаз с Огаси.

— Зачем вы пришли? — спросил Ульрик. — Никто не звал вас в мой лагерь.

Князь медленно осмотрелся и снова взглянул в лицо Ульрику.

— Странно, как меняет война привычные понятия. Начнем с того, что не я у тебя в лагере: я стою на дельнохской земле, которая принадлежит мне по праву, — это ты находишься в моих владениях. Но пусть будет так — нынче вечером ты мой гость. Ты спрашиваешь, зачем мы пришли? Я и мои друзья пришли проститься с Друссом-Легендой, Побратимом Смерти. Неужто надирское гостеприимство таково, что нам не предложат никакого угощения?

Рука Огаси снова устремилась к мечу, но Бронзовый Князь не шелохнулся.

— Если он вынет свой меч, — тихо произнес Князь, — я снесу ему голову.

Ульрик знаком остановил Огаси.

— И ты думаешь уйти отсюда живым? — спросил он Река.

— Так и будет, если я захочу.

— А мое слово тут ничего не значит?

— Ничего.

— В самом деле? Ты меня озадачил. Тебя окружают надирские лучники. Стоит мне подать знак, и твои блестящие латы будут утыканы черными стрелами. Как же понимать твои слова?

— Что ж, прикажи им, если можешь. — Ульрик взглянул на лучников. Стрелы лежали на тетивах, и железные наконечники натянутых луков поблескивали в свете костра.

— Разумеется, могу.

— Что ж ты тогда не приказываешь?

— Из любопытства. Какова истинная цель вашего прихода? Вы явились убить меня?