Легенда дьявольского перекрестка

Обойдя девушку и почмокав губами, старуха попросила:

- Не бойся, милое дитя. Я так долго живу вдалеке от людей, что забыла, каким должно быть доброе общение. Пожалуйста, выслушай меня.

От внимания глупышки не ускользнуло, как изменилось лицо старухи, став мягче и приветливее, да и глаза пожилой женщины засияли добротой и заботой. Говорила она с теплотой и искренним переживанием за судьбу, вроде бы, совершенно незнакомого человека.

- Ты затеяла нехорошее. Убить еще нерожденного ребенка такой большой грех, что ты никогда не вымолишь прощения. Никакими праведными делами, никакими молитвами. По сравнению с теми бедами, что ожидают тебя впереди, если ты решишься осуществить задуманное, твои сегодняшние горести - ничто. А кроме того, вытравить плод не так-то просто. Приготовить и выпить настой - вовсе не самое главное. Без посторонней помощи тебе не обойтись. Иначе истечешь кровью и умрешь.

- Ничего другого мне не остается, - слабо запротестовала несчастная.

- Не говори так, - утешала старуха. - В моих силах забрать малыша, не лишая жизни ни его, ни тебя. Плод уже достаточно созрел, и если ты разрешишь его взять, он будет мне любимым сыночком.

- Мне без разницы, кем он тебе будет, но если это действительно в твоей власти, то помоги мне, - поспешила ответить девушка, как будто не придавая своим словам значения, не видя в них вреда и не думая о последствиях.

- Тебе достаточно сказать, что отдаешь мне ребенка. Все остальное я сделаю сама.

- Изволь, - кивнула девушка. - Ребенок твой. Можешь забирать его, когда угодно.

Тотчас лицо старухи вновь изменилось, но на этот раз его черты стали резкими и отвратительными. Грубо расхохотавшись, ведьма принялась танцевать вокруг вмиг охваченной страхом девушки, двигаясь так несуразно, словно ее кости, обтянутые пергаментной кожей, болтались соединенные нитками. Затем она отступила, как-то вся сжалась и пропала, растворившись в воздухе. Остался лишь ее рокочущий несмолкаемый хохот, который преследовал убегающую девушку до тех пор, пока она не оказалась в пустом поле неподалеку от родного очага.

Чтобы чуть перевести дух, девушка замедлила бег и тут же сложилась пополам от боли, буквально разрывавшей ее чрево. Громыхнуло в сером небе, и хлынул ливень.

Девушка каталась по земле в немыслимых муках, которые казались ей предсмертной агонией. Она извивалась, корчилась, дергалась в конвульсиях и кричала, кричала, кричала, захлебываясь хрипом. Может, сам дьявол не позволял ей потерять сознание, вынуждая переносить поистине адскую боль.

Она разродилась прямо там, в поле. Вяло шевелящийся комочек плоти, не издавая ни единого звука ни при рождении, ни после, шмякнулся в грязь, перемешанную с кровью его матери.

Мало-помалу боль отхлынула, но только для того, чтобы уступить место трепету и ужасу, явившимся, когда новорожденный стал карабкаться наверх и очень скоро очутился на животе девушки. Он подполз к материнской груди, разорвал одежду и припал к соскам, в которых все равно не было ни капли молока. И он принялся высасывать кровь.

Девушка не сразу нашла сил приподняться. На ней сидело мерзкое осклизлое существо, чьи маленькие остроконечные уши, рожками торчали у самой макушки. Поросячьи глазки звереныша бегали из стороны в сторону, а он не отрывался от груди, продолжая насыщаться кровью с явным наслаждением. Заглянув в лицо матери, он приподнял верхнюю губу, демонстрируя свои мелкие зубки, ровные, белые и острые, как лезвие. Он рыгнул и помахал трехпалой лапой, на которой сквозь слипшуюся шерсть проступили коготки.

До наступления ночи девушку нашли и отнесли домой. Она была без сознания довольно долго, потом столько же металась в бреду. Всего однажды она пришла в чувства и, рассказав обо всем, умерла.

- Занятно, - похвалил Пауль с ехидцей, стоило Николаусу замолчать.

- Это не все.

- Простите, - осекся нотариус, округлив глаза.

- Занятна не только история. Я вспомнил ее, стоило Эльзе Келлер заговорить о своем видении. Однако обстоятельства, при которых этот случай стал мне известен, всплыл в моей памяти одновременно с тем, как Михаэль назвал настоящее имя мошенника Нави. Так вот, господа, десять лет тому назад отец взял меня в Саксонию, где в одном крупном городе его старинный приятель служил казначеем. Поездка была сложной, но увлекательной, а встреча теплой и радушной. Вечером мужчины крепко выпили, и друг моего отца рассказал историю о несчастной трижды обманутой девушке. Так вот, господа, - вздохнул Николаус после паузы. - Готов поклясться на Библии, я никогда в жизни не бывал в Саксонии, и у моего отца нет и никогда не было приятеля-казначея в тех землях.

Виллем открыл рот и удивленно охнул:

- Тогда откуда...

- Вот тут и должна выстрелить моя версия происходящего, согласно которой, мы шестеро как-то умудрились обменяться своими воспоминаниями. И среди нас должен быть человек, который побывав в Саксонии десять лет тому назад, слышал рассказанную мной историю.

- Вы назвали девушку трижды обманутой? - послышалось с лестницы.