Легенда дьявольского перекрестка

Обиженный на всех и вся парень раздобыл лопату, добрался до кургана и самостоятельно принялся за дело. Злость и ожидание несметных богатств подталкивали его копать изо всех сил, не прерываясь на отдых. И к исходу первого же дня он наткнулся на плиту, закрывавшую вход в древнюю могилу. С трудом сдвинув ее с места, Скворец пролез внутрь и увидел широкий темный проход. Когда-то коридор был очень высоким, наверное, под стать росту гигантов, со временем через потолок прорвались корни кустов и могучих деревьев, спутались между собой.

Внутри отвратительно пахло падалью, и Скворцу приходилось дышать урывками, плотно прижимая к лицу рукав и стараясь ухватить горячий воздух от факела, перебивавший вонь.

Под ногами лежал тысячелетний слой пыли, в котором поскрипывали и хрустели невидимые косточки каких-то животных, что родились под землей и тут же закончили свой короткий век.

По мере продвижения Скворцу стали попадаться деревянные ящики, лари и бочонки, оказавшиеся настолько ветхими, что опадали мельчайшей трухой просто при приближении к ним, а не от прикосновений. Некоторые были пусты, некоторые явили грязные рваные тряпки. Парень не сразу понял, чем же некогда были лохмотья, лежавшие около развалившихся в прах ящиков и набросанные горами вдоль коридора. Это все, что века оставили от дорогих мехов и некогда бесценных тканей.

Скворцу встречались и железные предметы, но они были так сильно изъедены ржой, что невозможно было хоть примерно назвать, чем эти предметы были раньше.

Парень с горечью решил, что старания были напрасными, и все ценное в усыпальнице уничтожило само время задолго до его вторжения. Тут он задумался: самую прекрасную сталь ржавчина превращает в ничто, медь окисляется, опадая жирными зелеными струпьями, серебро темнеет так, что его нелегко определить среди куч хлама и мусора, но вот золото только тускнеет, а драгоценные камни остаются и вовсе неизменными. Такая мысль воодушевила Скворца, вызвала прилив уверенности, прогнала уныние и усталость.

Наконец он достиг большой круглой комнаты, в центре которой на возвышении стоял каменный саркофаг. Очищая крышку от мусора, Скворец зацепил что-то и смахнул на пол. Предмет глухо звякнул и откатился к стене, самой дальней от входа.

Факел оказался бесполезен, так как пол в комнате был покрыт толстым слоем мягкой пыли, и незадачливый кладоискатель зашарил руками, опустившись на колени в самую грязь. Вскоре он нашел загадочный золотой медальон на толстой цепи. Щедро усыпанный сапфирами и изумрудами, медальон был испещрен знаками непонятной письменности, на его лицевой стороне изображался диковинный мохнатый зверь с загнутыми кверху клыками, далеко торчавшими изо рта, с длинной трубой вместо носа.

Повесив медальон на шею, Скворец увидел у стен развалившиеся сундуки, содержимое которых не мог не узнать: толстые прутья почерневшего серебра, напоминавшие ветки, выпавшие из вязанок хвороста, драгоценные камни, похожие на разноцветных жуков, спрятавшихся среди овальных слитков чистого золота.

От изумления и восторга у Скворца перехватило дыхание и закружилась голова. Он бросился собирать все, до чего мог дотянуться, не задумываясь над тем, как сможет все это донести или хотя бы вытащить за пределы усыпальницы.

Внезапно боковым зрением парень заметил скользнувшую справа серую тень. Подскочив от неожиданности и высоко вскинув факел, Скворец огляделся, но ничего подозрительного не обнаружил. Он не испытывал страха ни раскапывая древнюю могилу, ни проникая в нее, ни сейчас. Причина этого таилась отнюдь не в его бесстрашии, а в его неверии в привидений, восставших покойников. И тех, и других он считал исключительно плодом воображения глупых сказочников, которые вечно пересказывают одно и то же, являя слушателям свою доверчивость и рассчитывая, что те будут такими же. Да и какие могут быть восставшие покойники? Из чего восставать, ведь от них даже костей не осталось за минувшие тысячи лет.

И тут до Скворца долетел сквозняк, который поднял пыль и мусор и с силой швырнул ему в лицо.

- Вы слышали? Слышали? - завопил Виллем и подпрыгнул на стуле.

Эльза Келлер вздрогнула, прервав историю, а писарь уже несся по лестнице на второй этаж, забыв объясниться. Мужчины поднялись.

- Мне тоже послышалось что-то неясное, - проговорил Пауль. - Я, правда, не придал этому значения: думал, что пригрезилось.

- А я ничего не слышал, - сказал Михаэль, с нескрываемой досадой, - но нехорошо оставлять Виллема одного. Простите нас, фрау Келлер, мы обязательно дослушаем вас, как только разберемся, что и кому пригрезилось.

Глава двадцатая

Каким бы неуклюжим не выглядел Виллем, догнать его сразу не вышло. Он врывался во все спальни по очереди, бегло осматривался и следовал дальше, хотя было не совсем понятно, что вообще можно умудриться разглядеть в отсутствии света.