Легенда Клана 4. Часовой

Новый мир должен был объединить людей. Судебная система с самого начала подразумевала лишь легкие правонарушения. Марс должен был стать утопией… Но, дорога к идеальному миру полна ловушек. Естественно, сильные мира сего подумали о том, что могут возникнуть преступники, чьи могущество и харизма увлекут за собой умы молодых марсиан и… консервативных землян. Поэтому в тайне от всех были созданы специализированные тюрьмы для особо опасных личностей.

Конечно, общественность продолжала верить, что Новый мир преображался в лучшую сторону. Что фермы продолжают помогать всем, кто сбился с пути… Но люди меняются очень медленно. Или же не меняются вовсе…

Трижды постучав по металлической стенке огромной сферы, Невзоров дождался, пока защитные пластины разойдутся в разные стороны, открыв небольшое окно. Внутри, на металлическом стуле одетый в серую робу заключенного сидел помятый жизнью старик…

— Владимир Павлович. Рад вас видеть в добром здравии. — улыбнувшись, произнёс Глава Клана.

— А? Сережа? — Колесниченко открыл глаза и внимательно посмотрел на гостя: — Взаимно… Только вот, что привело тебя сюда?

— Ты проиграл партию, но последствия от твоих преступлений пали на мои плечи. Бранго только что сдал всю подноготную вашего Клана.

— Да? — старик вздохнул и опустил взгляд: — Я забегался, Сережа. Очень сильно забегался. Было много грязи и боли… на которые я просто не мог закрывать глаза.

— Я пришёл не для того, чтобы порицать, Владимир Павлович. Все мы — игроки, а мир — шахматная доска. Просто, вы ошиблись раньше остальных. К сожалению, а может быть и к счастью — такое случается.

— Игроки? — Колесниченко отрицательно замотал головой: — Я жил там, Сережа. Жил… И хотел лишь ускорить процесс модернизации Нового мира. Мне не было совершенно никакого дела до ваших с Такедой игр. Да, к сожалению, наши интересы пересеклись, и я не смог выйти сухим из воды, но… теперь мне спокойнее. Больше нет чувства той огромной ответственности за мир, который вы пытаетесь разрушить. Будущее за молодыми талантами… И ты, Сергей, знаешь это, как никто другой. Ты был таким же, когда-то. И я был таким же… Но, наше время уходит.

— Ваше время уходит, Владимир Павлович.

— Действительно… Я постоянно забываю о том, кто ты такой. — усмехнулся Колесниченко: — Марк, Олеся, Хелен, Кайли… Твоя любимая четверка. Как ты можешь настолько их ненавидеть, что продолжаешь мешаться?

— Ненависть? — удивился Невзоров: — Они все — мои чада. И я отношусь к ним с любовью и заботой. Просто их действия… не всегда можно скоординировать.

— Я знаю. Но… они славные. Каюсь, я хотел… сперва. Хотел убрать его с дороги, но не смог. Дрогнула рука… Расчувствовался. Не знаю, как правильнее это назвать.

— Слабость, Владимир Павлович. Вы слишком стары, чтобы быть жестоким. Но… я рад, что у вас не получилось его убить. Хороший экземпляр для будущих свершений.

— Если не свалит с вашей гниющей планеты раньше… — улыбнулся Владимир Павлович: — Курсы пилотов для Сэведжа явно непустой звук.

— Он не сможет. Его тут слишком многое держит. — отмахнулся Невзоров: — Я тоже раньше думал на эту тему, а потом осознал.

— Ну… Не знаю. Думаю, лучше бы тебе раскрыть ему тайну.

— Чтобы мы получили очередного неуправляемого монстра? Линг тоже был хорошим человеком… Когда-то давно. И больше я таких ошибок совершать не намерен. — сухо ответил Глава Клана, подойдя на шаг ближе: — Я сюда пришёл за ответом. Насколько вы далеко зашли?

— Достаточно, чтобы нанести последний удар по вашей империи.

— Куда он метит на этот раз?

— Понятия не имею. Мы с ним общались три недели назад, когда обсуждали возможный штурм города.

— Штурм города? Откуда у Линга ресурсы?

— Ты про оружие или людей?

— Я про всё. Как этот отброс смог так развиться?

— О… Знал бы ты, что там в пустыне! — очарованно произнёс Колесниченко: — Линг не отброс… Он просто слишком хорошо скрывается. Ты боишься это признавать. А ведь он такой же. Такой же, как и вся ваша свора…

— К чему вы?

— К тому, что мы все видели лишь верхушку айсберга. Думаешь, со мной он был до конца откровенен? Вспомни… Мы просто выбросили его, как отход. Как нечто совершенно ненужное. Сперва ты играл с ним. Жалел… Только вот не совсем понятно — его или себя. А когда опомнился — стало слишком поздно. Он исчез из твоего поля зрения.

— Владимир Павлович… Мне нужны ответы. Вы не в том положении, чтобы укрывать от меня информацию. Сейчас на кону стоит не только ваша жизнь, но и всё, что вы успели за неё сделать.

— Не знаю. Линг был для меня лишь мимолётной вспышкой… Я восхищен его гением, но так и не успел обговорить конкретные действия. Вы поймали меня слишком рано!

— Неужели совсем ничего? — в голосе Невзорова слышалось разочарование.

— Кажется, он упоминал, что ищет голову… Но чью? — задумчиво произнёс Колесниченко: — А! Вру… Не голову, а мозг. Или, разум? Живой, но в тоже время мёртвый. Что-то такое он говорил при нашей встрече. Но моя память в последнее время оставляет желать лучшего…