Легенда (ЛП)

Его лицо краснеет, и я знаю, что он может легко отбиваться от меня, пока я не свяжу его полностью, но он позволяет мне делать это с ним.

— Ты выстрелил в меня, разве этого недостаточно? — он вырывается, его кадык двигается под моей ладонью.

— Ты думаешь, этого достаточно? — я бросаю вызов.

Он встречается со мной взглядом, пытаясь вдохнуть и выдохнуть. Словно зверь в клетке.

Наконец я отпускаю его, и он сгибается пополам, кашляя.

— Хочешь, чтобы я наказал тебя, Бром Бонс? Потому что я назначу тебе любое наказание, которое ты заслуживаешь.

Он смотрит на меня снизу вверх, его волосы растрепаны, глаза налиты кровью.

— Кто ты такой, чтобы наказывать меня? — ворчит он.

Меня охватывает беспокойство. Он может и вспомнил, что было между нами, но в праве не захотеть продолжения, независимо от того, насколько сильно я его привлекаю.

— Я заслуживаю любого гнева от Кэт, — хрипло продолжает он. — К тебе это не имеет никакого отношения. Как ты… — он качает головой, словно пытаясь прийти в себя. — Как получилось, что ты здесь? И с ней?

Я верчу в руках кожаный ремешок, не сводя с него глаз.

— Пути Вселенной неисповедимы, — замираю, медленно теребя ремешок между пальцами. — Я уже свыкся с мыслью о том, что вы с Кэт были вместе. Но не сомневайся, красавчик, эта ведьмочка — моя.

Его замешательство переходит в угрюмый вид, а гнев — в лучистый и всепоглощающий.

— Вообще-то я должен жениться на ней.

Я не обращаю внимания на острый приступ страха в груди.

— Уверен? — снова подхожу к нему вплотную, дергая за ремни, которые держу в руках, не отрывая от него взгляда. Боже мой, в этом мужчине столько дикости, даже когда он не одержим. — Потому что, судя по всему, это было не вашей идеей. А твоих родителей. И ее тоже. Так решили со дня вашего рождения.

Морщинка между его бровями становится глубже.

— Ты не можешь говорить за меня и мои чувства.

— Возможно, — спокойно отвечаю я. — Но могу говорить за свои чувства. И пока ты одержим, то и пальцем к ней не прикоснешься. Ты на ней не женишься. Ты не будешь с ней. И ты, конечно, не посмеешь с ней трахаться. По крайней мере, не без моего разрешения и тщательного наблюдения.

На это он издает едкий смешок.

— Кем ты себя возомнил?

— Профессором Икабодом Крейном, — говорю я с улыбкой.

Его глаза сужаются.

— Ага. А я знаю Кэт всю свою жизнь. Сколько вы с ней знакомы? Месяц?

— Тебя не было последние четыре года, — резко говорю я.

— Ты знаешь, нет, ты видел, что со мной случилось! — восклицает он. — Мне пришлось уйти!

— А чем ты занимался? Скажи мне, Эйб. Скажи мне. Ты был со мной, и периодически заглатывал мой член.

Его ноздри раздуваются, в глазах пляшут дикие огоньки.

— Пошел на хуй.

— О-о-о, — я быстро улыбаюсь ему. — Это ты ходил на хуй.

Это только подливает масла в огонь.

Он издает рев и бросается на меня, оскалив зубы и раскрыв руки, но я в последний момент уворачиваюсь от него, подскакиваю сзади и, схватив поводья, резко дергаю их, так что они чуть не рвутся. Его руки взлетают к горлу, и я быстро дергаю на себя, так что он падает на спину, а комната сотрясается.

У меня нет времени беспокоиться, услышал ли кто-нибудь из учителей, вместо этого опускаюсь на пол и пользуюсь тем фактом, что у него перехватило дыхание. Переворачиваю его на живот, он кашляет.

Я работаю быстро, связывая ему руки за спиной ремнями, а затем проделываю то же самое с его лодыжками, и сажусь на него так, чтобы мой член был прижат к его заднице.

— А я-то думал, что у меня нет практики, — говорю я, резко шлепая его по ягодицам, отчего он вздрагивает. — Похоже, все эти годы, когда я привязывал соседских телят, принесли какую-то пользу.

— Катись в ад, — хрипит он.

— И потом бегать с тобой отрубать головы всем подряд? Ага, конечно.

Глава 2

Бром

Ярость.

Раскаленная добела ярость ослепляет меня.

Я пытаюсь бороться с Крейном. Но этот ублюдок высок и силен, а я все еще пытаюсь дышать после того, как приземлился на спину. Боль в плече возвращается с удвоенной силой, в глазах пляшут пятна.

Этот сукин сын лишь смеется, а я лежу связанный на полу, как гребаное животное.

А еще он стрелял в меня.

— Ты знаешь, как это работает, — воркует Крейн, проводя рукой по моей спине.

Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Не хочу, чтобы он был рядом со мной.

Пытаюсь оторваться от пола и сбить его с ног, но его бедра крепко сжимают меня, чувствую, как его член упирается в округлость моей задницы, и я ненавижу это ощущение.

— Мне нравится, когда ты сопротивляешься, — говорит он. Его тон остается легким и вкрадчивым, как будто для него это игра. Для него это всегда было игрой.

— Ты бесчеловечный, — бормочу я. Чем больше вжимаюсь в него, тем тверже становится его член, превращается в оружие против меня.

— Ты же знаешь, что это не так, — мягко говорит он.