Легенда Лукоморья.

Оставшись одна, я с радостью отметила, что лес больше не кажется пугающим и угрожающим, и бодро зашагала по тропинке. Заметив знакомый ориентир, я свернула на вчерашнюю грибную полянку и лишний раз убедилась в своем топографическом кретинизме. Вот ведь готова была поклясться, что две рябинки у края поляны те самые, а поляна совсем не та. Вчерашняя была полна красивых рыжих лисичек и крупных волнушек, которые были окружены зеленым ковром травы. А на этой и трава вся пожухлая и помятая, словно на ней стадо кабанов резвилось, и из грибов — одни мухоморы, да и тех пять штук. Даже похлебку врагу не сваришь. Я вернулась на знакомую тропинку, и вскоре впереди замаячила избушка, почти успевшая стать мне родной. Я ускорила шаг. Несмотря на то, что лес уже не казался таким зловещим, как в начале пути, задерживаться здесь не хотелось.

Кот ждал меня на крыльце.

— Явилась не запылилась! — для острастки проворчал он, бросив одобрительный взгляд на содержимое корзинки, которую я ему предъявила.— Что так долго? Еще выварить толком надо, а время уже к полудню. Того и гляди, Илюшка заявится.

Избушка же ему сказала, чтобы к вечеру приходил,— возразила я.

— А если ему невтерпеж?

— Ничего, обождет,— отмахнулась я.

— Чай, не помрет до вечера,— зашлась мелким смехом избушка.

Но медлить я не стала, быстро взбежала по ходившим ходуном ступенькам и прошла в горницу. Кот подсказал, где стоит кадушка с водой из русалочьего озера. Видимо, отвар пользовался дикой популярностью среди местного богатырского населения, потому что кадушка была пуста на три четверти.

— Ничего, хватит,— обнадежил меня кот, когда я поделилась с ним своими опасениями.— В самый раз на одну порцию, Теперь достань горшок из-за печи,— распорядился он, придирчиво перебирая добытые мной желуди и кору.— Так, теперь ступку возьми вон в том уголке.

— Это еще зачем?

— Корешки сперва в порошок растереть надобно и только потом в отвар добавить,— научил Варфоломей.

Через полчаса все компоненты были брошены в горшок, а сам горшок отправился в печь.

— Вот и ладненько,— повеселел кот.— Будет Илюхе отварчик. А пока Ягу из тебя делать будем.

Я огляделась в поисках пакета с маскарадными прибамбасами.

— Мне, значит, не доверяешь? смертельно оскорбился Варфоломей, когда я вывалила на стол парик-мочало, челюсть-экскаватор и перчатку-лапу.

Памятуя о волчьей челюсти, которую он сосватал Василисе, я поспешно засунула в рот гигиенически чистую челюсть, переданную мне магистрами, и, извиняясь, проклацала:

— Прош-ти, Варфи-щек, но та-ко-ва воля на-щаль-штва.

Кот трагически вздохнул и не преминул заметить:

— Волчья-то пасты понадежней будет. Она Василису так изуродо…— Он осекся и воровато отвел глаза.

— Хо-шешь шка-зать, што шей-шас я ижуро-дова-на не беж-надежно? — засмеялась я и чуть не подавилась челюстью. Тут уж мне стало не до смеха, и я вынула челюсть и с задумчивостью повертела ее в руках.— Хочешь сказать, на меня Илюша может клюнуть?

— Ты, главное, его предупреди, чтобы отвар сразу не пил. А то мало ли что приключится! — съязвил кот, сверкнув глазами.

— Не на-до мне таких при-клю-щений,— перепугалась я, поспешно вставляя челюсть обратно.— Пушть у него ш други-ми приклюща-ется.

— Может, все-таки послушаешь мудрого кота? — с надеждой мяукнул Варфоломей.— Может, все-таки старая проверенная волчья пасть?

Я с решимостью замотала головой и выпучила глаза: челюсть у меня во рту перевернулась и встала поперек горла, перекрыв дыхание.

— Что? — перепугался кот, глядя на мои вытаращенные глаза.

«Умру во цвете лет позорной смертью, задохнувшись бутафорской челюстью,— заметались в голове мысли. И так мне стало себя жалко, что я судорожно сглотнула подступившие к горлу рыдания и тем самым вытолкнула челюсть. Описав дугу, та плюхнулась на середину горницы, по инерции пролетела через весь пол и исчезла под лавкой. Откашлявшись, я в раздумьях покосилась на лавку.

— Забудь,— затараторил кот.— Вишь, с ними одни неприятности. Вот пасты волчья, проверенная...

После взгляда на пасты размером с колесо я уже не колебалась и встала с места, полная решимости.

Варфоломей обежал меня спереди и перегородил лавку.

— дай достану,— шикнула я.

— А может, все-таки...— не унимался кот, с мольбой глядя на меня.

— Не может,— отрубила я.— Не мешай.

Кот не сдвинулся с места, только воровато отвел глаза и тихонько мяукнул.

— Тамммышшш...

— Что? — не поняла я.

— Таммышшш! — надрывно провыл кот.

— Да что ты воешь,— рассердилась я.— Нашел время! Того и гляди, Илья нагрянет и в дверь начнет молотить.

— Тамммышшш! — в отчаянии протрубил Варфоломей.

— Да ну тебя! — разозлилась я и опустилась на колени с твердой решимостью достать челюсть из-под лавки.

— Немнадоу! Тамммышшш! — Кот взъерошил шерсть и не тронулся с места.

— А ну брысь! — шикнула я, сдвинула кота в сторону, запустила руку под лавку и почти сразу же нащупала что-то мягкое.

— Тамммышшш.. .— отчаянно проскулил Варфоломей.

Надо же, а у мягкого есть ниточка...