Легенда о черном алмазе

Но до чего же трудно оказалось выбираться из этих бесчисленных силков! Только распустил петли дикого хмеля, а в рукава рубашки уже накрепко вцепились колючие шары репейника, яростно вонзился шиповник. Длинные и гибкие прутья затаились вокруг, только и ждут, чтобы кого-нибудь сцапать. И Емелька обрадовался, заметив, что кто-то отрубил сухую, унизанную шипами ветку. Обрадовался и… замер меж кустами. Кто же это сделал? Неужели Тит? Но откуда у Смехача нож? Сколько Старшой знал глухонемого, тот всегда опасался ножа, топора, даже обыкновенных ножниц… Значит, подумал Емелька, здесь бывает не только Смехач, но, возможно, и еще кто-то…

Стало немного жутко, но не возвращаться же назад, когда она так близко, огромная черная пасть пещеры. Вон какие-то бревна в ней виднеются, похожие на желтые клыки… Что бы это могло быть? Почему в пещере бревна?..

Призадумавшись, Старшой тут же нашел ответ - он ведь рос в Донбассе! По-видимому, где-то вверху, на кряже, когда-то гремела, работала шахта. Одна из ее галерей вышла в обрыв на крутояры и была заброшена. Обрыв оседал, обваливался, сыпал вокруг большими и малыми камнями: вон сколько их по склону между кустов!.. А «клыки» - это уцелевшие стояки крепления, только и всего!

- Только и всего! - повторил вслух Емелька и стал карабкаться вверх, к пещере, по желтым и серым, перемешанным с породой камням.

Его внимание привлекли следы на мягкой сизой глине. По этой крутой, сглаженной осыпи кто-то взбирался в пещеру и, наверное, не раз: в глине остались вмятины, похожие на ступени.

- Пацаны! - вздохнув, решил Старшой, и опасение, которое все время исподтишка тревожило его, теперь исчезло. Понятно, мальчишки с городской окраины разыгрывали здесь свои затеи! Мало ли у них забав?

Рассчитывая силы, Емелька уцепился за ребристый камень, помедлил, чтобы немного передохнуть, и одним рывком вскинулся на кромку пещеры. Из черного зева галереи повеяло теплой древесной прелью. На боковых столбах крепи белели плотные комья мха; уже тронутые гнилью столбы частью были перекошены, частью изломаны, а верхние перекладины кое-где вышли из пазов и упустили на почву тяжкие груды камня. Что было там, в глубине штрека, в непроглядной черноте ночи? Емелька то всматривался в глухую темень, то оглядывался на светлый круг входа, пораженный угрюмым видом этого безмолвного подземного мира. Неужели рисковые ребята с окраины городка могли избрать это опасное место для игр?.. Что-то блеснуло у него под ногами: он наклонился и поднял накладную металлическую пробку от бутылки. Ее не тронула ржавчина - значит, эту железку кто-то обронил здесь недавно?

Емелька присел на камень. Удивительная находка! И тут он расслышал, как что-то зашевелилось у него над головой. Опасаясь, что это под тяжким давлением верхних пород высвобождается камень, он вскинул руку и коснулся чего-то мягкого, живого… Раздался противный писк, и Емелька сжался в комок, а то, к чему он прикоснулся, резко и сильно затрепыхалось и прянуло в сторону светлого круга, нелепо раскачиваясь на лету.

Старшой тяжело перевел дыхание. Летучая мышь! Безобидная зверюшка, но как же напугала! Он подумал, что здесь их, ночных летунов, наверное, немало: они всегда таятся в пещерах, горных выработках, на чердаках.

- Ладно,- сказал Емелька вслух.- На сегодня довольно.

Ему хотелось рассуждать вслух потому, что в позабытой выработке было слишком уж тихо.

- Если бы не торопился к Старой кринице,- продолжал он шепотом,- да был бы у меня карманный фонарик, пошел бы и дальше. Это неважно, что один. Верно, Кудряшка: отвага мед пьет!..

Он стал напряженно прислушиваться. Кто-то совсем близко повторил: «Мед пьет…» Кто же эго?.. Емелька тихонько свистнул. И свист повторился. Он поднял камень и стукнул им по большому камню, на котором сидел… В темноте тотчас же застучали, сталкиваясь, камни. Глубокая и нерушимая подземная тишина подхватывала каждый звук, усиливала, множила и уносила в пустоту шахты.

Постепенно Емелька стал различать, как в пустотах каменных недр стали зарождаться другие - прерывистые звуки. Словно бы кто-то шел по штреку, спотыкаясь о старые шпалы, о камни. Он весь превратился в слух: наверное, почудилось? И вздрогнул: громко хрустнула сломанная доска… Откуда она взялась? Должно быть, свалилась с обшивки верхнего крепления? Почему сломалась?.. Кто-то наступил?.. Он втиснулся в пространство меж двумя боковыми стояками н замер.

Вдоль штрека шел человек. Он шел не со стороны входа, а из черных глубин штрека, шел и посвечивал себе под ноги слабым желтым лучом фонарика.

Емелька сжался, подобно пружине, готовясь броситься к выходу, но подземная ночь скрадывала расстояния, и, ощущая всем телом частые иглы озноба, он понял, что бежать уже поздно.

22 Цена камешка. Курганы. Девушка-воин. Аннины фантазии. Два следопыта. Возвращение Гнедого.

Ученый внимательно смотрел на Анку ясными, улыбчивыми глазами: