Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир

В дверь постучали, Лиан вздрогнул и открыл глаза, он не знал, сколько времени прошло, интуитивно взглянув на часы, он отметил, что прошло всего десять минут с тех пор, как ушла Ирина.

— Кто там? — спросил он.

Дверь открылась и в кабинет заглянул стражник.

— Мы с отчетом о ситуации в городе.

— Да, да, конечно, заходите!

В кабинет вошло два стражника, мужчина средних лет и совсем еще молоденькая девушка, последняя необычайно твердым голосом доложила.

— Пока в городе относительно спокойно, на улицах почти никого нет. У храма Истории установили две виселицы, к одной из которых уже привели закованного в цепи Горация Фана, его пристегнули к одному из столбов виселицы.

— Нам также известно, — продолжил мужчина, — что несколько гражданских видели его, не исключено, что они известят об этом сторонников Фана, а значит, у храма Истории могут собраться не только зеваки.

— Ясно. Вот что, нужно срочно собрать отряд, который будет удерживать людей от столкновения со стражами храма. А знаете, я, пожалуй пойду с вами, сейчас только возьму ключи.

День седьмой

Ронвельды являлись детьми магии, подтверждая само ее существование, они заботились о сохранении всех силовых полей, не только южного. Всего существовало четыре поля, два наиболее мощных в древности называли полюсами, два других — локальными полями. С давних пор у каждого волшебника был свой ронвельд, и сейчас многие из них попытались познакомиться. Обычно люди сами призывали ронвельдов, но сейчас, когда навыки общения и сотрудничества были полностью утрачены, Лукаш распорядился, чтобы ронвельды первыми произнесли приветствия. Так к своему магу отправился Радим. Он возник перед внутренним взором бывшего настоятеля храма Слова, который будучи служителем храма изучал древний язык, в то время как многие волшебники сейчас столкнулись с еще одной трудностью: они не понимали того, что говорят им их ронвельды.

Ставр, так звали бывшего настоятеля, понял, что сказало ему немыслимое существо, иначе он крылатую обезьянку, которую он видел, как бы в подсознании, а не непосредственно перед глазами, он назвать не мог.

— Здравствуй, меня зовут Радим.

Ставр зажмурился, но это не помогло ему, обезьянка никуда не делась, по-прежнему зависая перед его внутренним взором.

— Ты боишься меня? Почему?

— Оставь меня, исчадие Алины! — воскликнул Ставр на привычном ему, современном, языке.

Так как в камере он был не один, то разбудил ее обитателей, все трое мужчин смотрели на забившегося в углу бывшего священнослужителя. Обхватив голову руками, он с жаром читал молитву.

— Оставь меня, исчадие Алины,

В твоих делах не буду я повинен,
Я следую лишь Алина пути,
За ним одним до смерти мне идти!
Изыди к госпоже своей обратно,
К чертогам ее проклятым, отвратным!
О, Алин, помоги мне быть с тобой,
Я твой до самой смерти, только твой!

Он повторял это снова и снова, Радим недоуменно хлопал глазами, пусть он не понимал слов, но имя Алина он хорошо расслышал. Ронвельд терпеливо ждал, когда тот закончит, но мужчина, видя, что исчадие Алины не уходит, продолжал гнать его своей молитвой-призывом.

— Эй, что с тобой? — спросил его один из мужчин, это был простой гражданин города, который выкрикивал неугодные храму лозунги на одном из малых собраний, которые спонтанно то тут, то там возникали по городу все эти дни.

— Может, позвать кого? — неуверенно спросил его младший брат, слезая со скамьи.

— Он же фанатик! — небрежно ответил им третий сокамерник, так и оставаясь лежать. — Вы что не знаете, что утром они по часу читают молитвы, погодите, он еще себя бить начнет. Так как плетей тут нет, ему придется бить себя руками.

— Это в монастырях так делают, — возразил ему первый мужчина, — а на службах в храме я лично много раз был, там читают эту молитву, но всего один раз вначале службы, а этот заладил одно и то же. У меня такое чувство, что он от кого-то хочет спастись.

— Будем надеяться, — ответил ему брат, — что он спасается не от нас, а от призраков, от них хоть молитвами, хоть руками пусть защищается, главное, чтобы на нас не набрасывался.

Тем временем Радим начинал терять терпение, он нервно хлопал крылышками, летая перед Ставром на одном квадратном метре, остальные обитатели камеры его не видели, а единственный видящий всем сердцем мечтал, чтобы тот исчез.

— Да хватит уже! — воскликнул ронвельд, всплеснув руками, он резко остановился, от неожиданности Ставр поперхнулся и затих.

— О! — съязвил третий мужчина, он даже привстал на скамье, опершись на правый локоть. — И часа не прошло!

Он с интересом ждал, что будет дальше, но вопреки его предположению Ставр не стал себя бить, он слушал, с ужасом и непониманием смотря на ронвельда, а для своих сокамерников, в одну точку где-то между нижними дверными петлями и началом стены.