Легенда о Чжаояо. Книга 2

Мо Цин же не чувствовал никаких изменений. Он просто жил своей обычной жизнью. Несмотря на жуткую занятость делами школы, все свободное время он проводил со мной. Что бы я ни делала: обучала ли Чжиянь культивации, прогуливалась ли с Шици по рынку или изучала деревянных кукол вместе с Сыма Жуном – Мо Цин всегда тихо появлялся рядом и просто следовал по пятам, стараясь не мешать, а я наслаждалась радостями спокойной жизни.

Однажды на вершине горы я показывала Чжиянь техники владения мечом. Мо Цин прислонился к дереву и молча наблюдал за мной. Случайно обернувшись, я заметила своего зрителя, и он мягко улыбнулся мне, а его глаза засияли подобно прекрасным лучам утреннего солнца.

В другой раз я прогуливалась с Шици по рынку, намереваясь сполна отыграться за чувство неполноценности, возникшее из-за нехватки денег в Загробном царстве. Я накупила кучу вещей, а если мое внимание привлекал уже проданный товар, то предлагала за него в три раза больше. Шици хвасталась своей силой и тащила все эти тяжести, но вскоре и ей не хватило рук. Тут откуда ни возьмись появился Мо Цин. Он осторожно забрал у меня покупки одной рукой, а другой сжал мою ладонь, и мы шли дальше вместе. Шици тащилась позади нас, браня его на чем свет стоит, но Мо Цин не замечал ее, продолжая улыбаться мне. Улыбка на его губах казалась даже прекраснее радуги после дождя.

А когда я изучала механическую магию под руководством Сыма Жуна, Мо Цин садился рядом и тоже возился с деревянными куклами, время от времени рассказывая о чем-нибудь. Порой это были пустячные истории о происшествиях в Цзянху, но из его уст они звучали очень весело и любопытно. Когда я улыбалась, его взгляд становился нежнее весеннего ветра.

Однако самое важное происходило по ночам в тишине дворца Не-зло. В спальне, которая когда-то принадлежала мне, а теперь ему, на большой кровати он шептал на ухо мое имя, наслаждаясь каждым цунем моей кожи. Эти волнующие прикосновения пробуждали один за другим все нервы внутри меня.

День за днем и ночь за ночью он баловал меня до такой степени, что я и думать забыла о мирских делах и обо всем мире. Я столько лет провела в суете, что меня легко опьянила роскошь простой и безмятежной жизни с Мо Цином. Она была прекрасна, как сон. Пока однажды в дверях не возник измученный Гу Ханьгуан.

– Я знаю, что происходит с Ли Чэньланем.

Мое сердце бешено забилось, и я вдруг подумала, что не хочу знать. Но не успел Гу Ханьгуан начать, как появился Линь Цзыюй.

С тревогой на лице он тяжело опустился на колени:

– Я признаю свои грехи и готов понести наказание, но мои братья из Темной стражи всегда верно исполняли приказы. Они не виноваты, и я надеюсь, что бывшая глава сможет упросить нынешнего главу о снисхождении для моих братьев. Прошу, пощадите их! Они верой и правдой служили школе Десяти тысяч убиенных!

Я удивилась. После битвы с Цзян У раненых Темных стражей доставили в школу и после лечения приговорили к каторжным работам у подножия горы. Как только истекут три года, они смогут вернуться к работе в школе. Я думала, что вопрос закрылся, – и вдруг спустя десять или пятнадцать дней ко мне является окровавленный Линь Цзыюй и просит о пощаде. Что же происходит?

– Разве каторжные работы не милостивое наказание для тех, кто поднял смуту? Такой пустяк, а вы уже просите о пощаде?

По сравнению с тем, как предателей наказывала я, Мо Цин обошелся с ними очень мягко…

Линь Цзыюй поднял голову:

– Глава… хочет забрать всех бывших Темных стражей из тюрьмы… и предать их смерти.

Я на миг застыла.

– Что ты сказал?

– Бывшая глава, я знаю, что мое преступление заслуживает смерти, но Темные стражи…

– Где Мо Цин? – прервала я его, поднявшись.

– У горных врат.

Я сложила мудру и вместе с Гу Ханьгуаном оказалась перед горными вратами. У древней арки торчали из земли длинные деревянные колья, а на них висели Темные стражи с пробитой грудью. Хотя я многое повидала, но подобное – впервые, поэтому зрелище сильно потрясло меня.

Под аркой стоял, сцепив руки за спиной, Мо Цин и холодно распоряжался, глядя на висевших:

– Сначала сломайте им челюсти и отрежьте языки.

Как только прозвучал приказ, ученики школы Десяти тысяч убиенных обнажили клинки. Темные стражи были еще живы.

– Остановитесь! – крикнула я.

Ученики посмотрели на Мо Цина. Он слегка кивнул, а затем повернулся ко мне. Лед в его глазах немного оттаял.

– Что ты тут делаешь?

Я огляделась и прямо спросила его:

– Разве ты уже не приговорил их к каторжным работам?

Глаза Мо Цина снова чуть похолодели.

– Кто тебе сказал?

Перед ним тут же появился Линь Цзыюй и грохнулся на колени.

– Я знаю, что мой грех не искупить, и готов отдать свою жизнь! Глава, я лишь прошу…

– Ты верен Чжаояо, так что после того, как отбудешь свой трехлетний срок, у тебя еще будет возможность проявить себя, – произнес Мо Цин и взял меня за руку. – Я наказал их за то, что они возводили на других клевету. В назидание остальным им отрежут языки.

– И что же они говорили?

Мо Цин промолчал, поэтому я снова спросила:

– Это как-то связано со мной?

Линь Цзыюй склонил голову: