Легенда о Чжаояо. Книга 2

– Я заберу тебя… отсюда.

Его голос был очень хриплым. Как только он затих, нас словно окружило бесцветное стекло и тут же начало трескаться. Когда оно разлетелось вдребезги, грохот оглушил меня. В то же время пение сутр становилось все отчетливее. Послышался резкий и ясный звук, а затем белый мир рухнул.

Едва воздух вокруг начал сдавливать мое тело, Мо Цин укрыл меня в своих объятиях. Не отпуская меня, он внезапно вскочил и пробился сквозь последний тонкий слой света. В одно мгновение тепло солнца и прохладный ветерок окутали меня.

Позади раздался оглушительный грохот. Я повернула голову и увидела рядом с обрушившейся пещерой половину школы Десяти тысяч убиенных, а с ними Сыма Жуна, Гу Ханьгуана, Чжиянь и даже последователей школ небожителей: учеников палаты Тысячи забот и терема Созерцания дождя. Все смотрели на меня и Мо Цина.

– Вышли…

– Они вышли! – донесся удивленный и дикий рев Шици откуда-то снизу.

Только подняв голову к палящему солнцу, я осознала всю реальность этого невозможного момента. Чжу Цзи говорил, если я хочу вернуть Мо Цина в его прежнее состояние, на это уйдет не меньше нескольких сотен лет, – и вот мы выбрались, а все эти люди по-прежнему живы…

Встретившись глазами с Мо Цином, я от души рассмеялась, а его взгляд стал еще нежнее. Я подпрыгнула в его объятиях, закинула обе руки ему на плечи и обняла за шею. Мы наконец-то выбрались! Хотя парить внутри печати с Мо Цином было не так уж страшно, мне все же больше по нраву счастливая жизнь, где можно повалить его и залезть сверху, когда захочу.

Вскоре после того, как мы покинули печать Повелителя демонов и нас окружила шумная толпа, Мо Цин и я вернулись в школу Десяти тысяч убиенных, а там Гу Ханьгуан полностью нас обследовал. Здоровье Мо Цина не вызвало особого беспокойства, потому что злая ци в его теле полностью преобразовалась и рассеялась среди гор и рек, зато мое состояние оказалось хуже.

Мы с Мо Цином разные: он внутренний демон, а во мне не было злой ци, хоть я и рождена стать демоницей. По этой причине печать лишала меня духовной силы и вредила моему телу. Мне пришлось потихоньку заново учиться говорить и ходить, но ведь главное, что я осталась жива, хотя Мо Цина это терзало.

Гу Ханьгуан прописал мне лекарство и наказал восстанавливать силы, не покидая своих покоев. Так что я просто велела Мо Цину не отходить от меня ни на шаг. Я просила его кормить меня, приказывала принести воды, поцеловать, обнять, а когда практиковалась в ходьбе – поддержать. Иногда мне хотелось пошалить и пройтись немного дальше, и он послушно нес меня на спине.

Мо Цин был счастлив помогать мне во всем, а я понимала: не будь в моих приказах столько высокомерия и своеволия – он никогда не примирился бы со своей совестью. Любые мои прихоти он принимал со снисхождением. Если бы я сказала, что хочу спать в облаках, то завернул бы меня в лисий мех и поднял бы в небо.

Гу Ханьгуан даже как-то упрекнул его:

– Ты балуешь ее, как ребенка.

Он сказал это прямо при мне, поэтому я свирепо посмотрела в ответ. Мо Цин же, осторожно подув на горячее снадобье, сказал:

– И что с того?

Ощутив его поддержку, я посмотрела на Гу Ханьгуана и промурлыкала:

– Слышал? Мне повезло: у меня есть кто-то, кто меня балует.

А чтобы показать нежную привязанность между нами, я послушно отпила горькое лекарство, когда Мо Цин поднес его к моим губам.

– Будь умницей, выпей до дна.

Услышав его мягкую просьбу, я охотно допила все до капли, и он быстро убрал чашу.

Прямо перед тем, как выйти за дверь, Мо Цин обернулся к Гу Ханьгуану:

– Вот видишь, я балую ее, и это приносит пользу. Не то что раньше.

Э… Мне показалось или его слова таили в себе скрытое значение? Он что, намекал, что в прошлом сладить со мной было тяжелее?

Гу Ханьгуан холодно усмехнулся:

– Ну да, раньше она желала подняться на вершину мира и повсюду сеять неприятности. Сейчас с ней намного легче, ты прав.

– Тц-тц-тц, коротышка, ты почему такой дерзкий? Думаешь, так Шэнь Цяньцзинь снова влюбится в тебя?

– Будто оно мне надо, – закатил глаза Гу Ханьгуан. – Дай сюда руку, проверю пульс.

Мо Цин потакал мне во всем, кроме одного: Шици и Чжиянь он не подпускал ко мне надолго.

* * *

С тех пор как мы с Мо Цином вошли в печать, миновало уже десять лет. За эти годы в Цзянху многое произошло. Место главы школы Десяти тысяч убиенных поначалу пустовало, пока Чжиянь не воспользовалась своим положением личной ученицы Мо Цина и с помощью Линь Цзыюя и Сыма Жуна не стала новой главой, провозгласив себя защитницей закона. Спустя десять лет культивации Чжиянь наконец превратилась из хнычущей маленькой девочки в умную и решительную женщину. Что ж, будущее сложно предсказать, а волю Небес понять нам не дано. Однако, если так подумать, Чжиянь можно считать моей воспитанницей, так что я гордилась ею.