Легенда о Чжаояо. Книга 2

– С Чжаояо случилось несчастье, – ответил Сыма Жун, – и я знаю, что ему больнее, чем кому-либо другому. Не сомневаюсь, что он сделал это не нарочно. Но теперь он единственный, кто может возглавить школу Десяти тысяч убиенных и сделать так, чтобы наследие Чжаояо не исчезло бесследно. Ли Чэньланю повинуется сам меч Невыносимой Тяжести, кроме него, выбирать больше не из кого. Не плачь. Я слышал, за морем есть остров, где растет трава бессмертия. Отправляйся на поиски этой травы: возможно, она поможет воскресить Чжаояо, а я буду ждать твоего возвращения…

Конечно же, об острове Сыма Жун солгал, зато Мо Цин понял, почему тот хотел видеть его новым главой школы. Долгие годы они учились вместе, поэтому неудивительно, что друг давно заметил влюбленность Мо Цина. Зная, что никто лучше него не продолжит дело Лу Чжаояо, Сыма Жун и настоял на своем.

– Чжаояо больше не может осуществить свои мечты, так сделай это вместо нее.

Как и сказал Сыма Жун, меч Невыносимой Тяжести признал Мо Цина, так что он не имел права отказаться. Его жизнь принадлежала Лу Чжаояо, и если он не смог умереть за нее, то до последнего вздоха будет защищать то, что она оставила в этом мире. Теперь ему подчинялся легендарный меч, а печать Повелителя демонов исчезла, высвободив всю его духовную силу и стерев страшные узоры с тела. Увидев в зеркале свое безупречное лицо, он задался вопросом, можно ли считать такую внешность красивой. Но так это или нет, Лу Чжаояо была уже мертва. Даже окажись он еще красивее, это больше не имело значения, а мнение других его совершенно не волновало.

Мо Цин взялся за дела школы, практиковался во владении мечом Невыносимой Тяжести и приспособился к новой силе своего тела. Вскоре он во всеуслышание заявил, что уничтожит школу Южной луны.

Три месяца спустя новый глава школы Десяти тысяч убиенных в одиночку отправился на юго-запад и не оставил там камня на камне. После той бойни его признали в Цзянху, начали даже поговаривать, что он еще беспощаднее, чем Лу Чжаояо. Один Мо Цин, с окровавленными руками стоя над горой трупов, понимал, что его сердце холоднее и безмолвнее, чем это место, заваленное мертвецами.

Без Лу Чжаояо он ничем не отличался от мертвых тел на земле. Стояла глубокая ночь, влажный холодный ветер пронизывал насквозь и, казалось, резал ножом.

Шло время, но всякий раз, когда Мо Цин оглядывался назад, перед глазами неизменно возникал тот страшный миг…

Мо Цин повернул голову: Лу Чжаояо весело гонялась за Ли Миншу, пока Ли Мингэ размышляла, как снова соединить деревянные части руки Малышки Кругляшки.

Взгляд Мо Цина потеплел. Он не любил вспоминать о прошлых бедах, ведь им не сравниться с прекрасным и счастливым настоящим. Даже ненароком мысленно возвращаясь к ним, он только больше дорожил своей новой жизнью.

Сидя под деревом, Сыма Жун надолго погрузился в глубокие раздумья о том, что сказал друг.

– Юэ Чжу все еще здесь, даже сейчас? – спросил он, придя в себя.

– Ну, раньше точно была здесь. Если за это время ничего не случилось, то она по-прежнему рядом с тобой. Чжаояо больше не видит призраков.

Сыма Жун склонил голову с рассеянной улыбкой, в которой проглядывали и печаль, и тихая радость:

– Юэ Чжу такая глупенькая.

В этот момент поднялся ветер и взметнул его волосы.

Мо Цин коротко взглянул на Лу Чжаояо и вполголоса сказал:

– Это она говорит с тобой.

Сыма Жун кивнул:

– Я слышу.

Он опустил голову, посмотрев на пальцы, однако перед глазами все расплывалось.

– Она сказала мне, что счастлива.

Зная, что душа любимой где-то рядом, он видел знаки даже в порывах ветра. В прошлом Мо Цин был таким же. Эта надежда не причиняла острой боли и служила… своего рода утешением. Ощущение, что она близко, пусть даже в Загробном царстве, привносило в его жизнь новые краски.

– Эй! Ли Чэньлань! – крикнула Лу Чжаояо, догнав наконец разыгравшегося Ли Миншу. – Твой сын такой озорной, мне с ним больше не справиться. Может, выгоним его?

Ли Чэньлань рассмеялся:

– Выгоняй, в будущем заведем еще одного.

Какое счастье, что у них по-прежнему есть будущее.

История Шици. Любовь, предначертанная судьбой

1

После вознесения Цинь Цяньсяня Шици долгое время пребывала в тоске. Тогда Чжиянь догадалась, что подруга неравнодушна к ее дяде.

– Да, – призналась Шици, – он мне нравится. Цинь Цяньсянь спас меня, а позже и главу. Он мне очень помог, так что, конечно, нравится.

Услышав эти слова, Чжиянь долго молчала. В конце концов она вздохнула, похлопала Шици по плечу и молча вернулась к работе.

Чжиянь пожалела, что затронула такую болезненную тему, ведь дядя вознесся и отправился в другой, неведомый мир. Даже если бы Шици понимала свои чувства к Цинь Цяньсяню, теперь это бесполезно. Будет лучше дать ей жить своей жизнью, простой и беззаботной, и, возможно, очень скоро она забудет его.

Однако Чжиянь ошибалась. Шици была не только простодушной и бестолковой – ее отличала настойчивость, поэтому прежнее мрачное настроение никуда со временем не делось.

В конце концов это заметила счастливая Чжаояо, вернувшаяся на гору Праха, и небрежно сказала: