Легенда о Чжаояо. Книга 2

Тем временем действие перед моими глазами постепенно развивалось: когда я придавила Мо Цина своим телом, казалось, вся кровь прилила к его голове, даже страшные чернильные шрамы на лице не могли скрыть румянец. Я схватила бедняжку за ворот одеяния, чтобы приподнять голову, и безудержно набросилась на его губы.

Мо Цин же вытаращил глаза и вытянул руки, пытаясь оттолкнуть меня. Я лишь молча прижала их к земле.

– Будь паинькой, – велела я, – и слушайся меня.

Затем снова впилась в его губы поцелуем, время от времени облизывая и покусывая их…

Я смотрела на себя в зеркале, пылая с головы до ног. Закрыв лицо руками, я прошептала:

– Лу Чжаояо, какая же ты бесстыдница! Бесстыдница…

Сквозь пальцы я видела, что Мо Цин перестал сопротивляться и совсем скоро принял судьбу. Больше скажу: мои чувства, кажется, нашли в нем отклик. Его глаза потемнели, а взгляд стал опаснее…

«Ох, этот податливый маленький Уродец! Ты сопротивлялся-то всего ничего!

Кто сказал, что я тебя изнасиловала?! Тут явно все было по обоюдному согласию, ясно?! Я отказываюсь принять обвинение!»

Глава 8. Техника девяти небес

Я беспомощно смотрела на саму себя в зеркале: как прижалась к Мо Цину и страстно целовала его, как мы постепенно сближаемся, а наши губы соприкасаются дольше и дольше. Все было предельно ясно, никакой двусмысленности. Удивительно, что я этого совершенно не помнила, но, глядя в зеркало, будто испытала те неописуемые ощущения: шелковистую мягкость, приятную теплоту и нежную сдержанность, чувство растворения друг в друге и легкую жажду поработить партнера.

«Ты желал этого, я боролась за то же самое, мы оба не жалели усилий в попытке поддразнить и взять верх друг над другом, даже задыхаясь от истомы…»

Я первой начала задыхаться… Хотела перевести дыхание, но он не отпускал меня… Мо Цин совсем не походил на маленького Уродца, который стыдился показаться другим. В ту ночь он обнажил свою агрессивную натуру. Словно поймал меня в ловушку, отчаянно желая получить от меня все, что я могла дать. Позабыты молчаливость и скромность, Мо Цин напоминал ребенка, которому наконец-то дали столь желанные танхулу[23] на Новый год, и теперь ему не терпится попробовать их. Я чувствовала его желание: он хотел поглотить меня, как танхулу. Будто боялся, что если замешкается и упустит момент, то угощение отберут… и в то же время чувствовал, что, отведав столь желанного лакомства, никогда не познает его сладость вновь. Постепенно он исчерпал все способы оттянуть момент, оставалось лишь вкусить желанное и хорошенько распробовать, чтобы запомнить на всю жизнь.

Глядя, как он целует меня, я невольно покраснела, а сердце учащенно забилось. Но я не могла отвести глаз. Мне даже показалось, что внутри разливается странная боль. Как этот маленький Уродец посмел причинить мне такую боль? Мо Цин словно держал мое сердце в своих руках…

Безумный, полный страсти и желания поцелуй длился недолго. Мое отражение в зеркале застонало и откинуло голову, а затем упало на грудь Мо Цина и пьяно уставилось на него затуманенным, но внимательным взором.

Мы смотрели друг другу в глаза. После короткого замешательства он неловко отвернулся, избегая моего взгляда, и пытался прикрыть лицо, но я неразумно повернула его голову:

– Зачем ты прячешься?

Не в силах отвернуться, он по-прежнему избегал моего взгляда.

– Я…

Мо Цин на мгновение замолчал, а затем с большим трудом выдавил слово, полное неприязни:

– …Отвратителен.

Похоже, его смущают собственные шрамы.

– В каком месте ты отвратителен?

Я ладонями обхватила лицо Мо Цина, пристально разглядывая его. Потом отпустила, потерлась о его грудь и легко скользнула вверх вдоль его тела. Он быстро обнял меня, чтобы я ненароком не упала в смертоносную формацию позади нас, и мои губы оказались совсем рядом с его щекой. Я нежно поцеловала чернильно-синий шрам прямо над правым глазом:

– Твои глаза прекрасны, в них словно отражается множество ярчайших звезд.

Мо Цин, казалось, был потрясен. Глядя куда-то вдаль, он молча терпел мои нежные поцелуи на каждом чернильно-синем шраме.

– Глава, – низким и хриплым голосом произнес он, – вы знаете, кто я?

– Знаю, – ответила я, стягивая с его груди одеяния. Он больше не сопротивлялся. – Ты Уродец, которого я спасла много лет назад. Мо Цин, который охраняет горные врата… Мо Цин…

Словно не в силах больше сдерживаться, он схватил меня за затылок, обнял за талию и крепко прижал к себе. Мы поменялись местами, и я оказалась на ступеньке, а он навис надо мной. Когда моя голова откинулась назад, удар о камень пришелся на тыльную сторону его ладони, но Мо Цин не издал ни звука.

Я уже успела привести одежду юноши в полный беспорядок и наслаждалась его объятиями. Прищурившись, я обняла Мо Цина за шею и игриво спросила:

– А ты знаешь, кто я?

Он молчал всего мгновение, а затем наклонился и хрипло простонал мне в губы:

– Чжаояо… Лу Чжаояо…