Легенда о Фейлель

— Хорошо, — кивнул Эшер, — завтра всё обсудим… А сегодня хватит о делах. Мы едем ужинать… в один замечательный ресторан… Столик на двоих, никого вокруг, тихая музыка, свечи…

Элиза улыбалась.

— Мне одеваться… торжественно или романтично?

— Для меня, — ласково ответил Марис. Элиза слегка кивнула и поднялась к себе…

— 51 —

Потом дни замелькали так быстро, что остановиться и прислушаться к своему внутреннему миру не было никакой возможности… А, может, и не надо было, иначе бы Элиза решила, что сошла с ума…

Мадам Марис всецело отдалась работе: рисование, литературная деятельность, выставки, аукционы, издательства, театр, телевидение. И всё — благотворительность.

Сначала Элизу встречали, вынужденно улыбаясь, считая её появление у редакторов и в благотворительных фондах прихотью богатой дамы. Но… вскоре без мадам Марис немыслимо было ни одно доброе начинание, а режиссёры, издатели и владельцы выставочных салонов выстраивались в очередь, дабы заполучить право поставить, опубликовать, устроить просмотр её творений.

Элиза не стала иной, гордой или пренебрежительной. Как и прежде, она была честна, добра, отзывчива и… наивна. А потому видела вокруг только желание помочь нуждающимся, без примеси жажды наживы, славы, признания…

Эшер ежедневно находил время провести с супругой наедине час-другой: прогулки по живописным местам, романтические ужины, сердечные беседы. Он был нежен и заботлив, внимателен и предупредителен. Час — другой. Не более… Элиза абсолютно честно каждый раз думала, что вот оно — чувство! Она вспомнила! Она любит! Ведь она постоянно чувствует, что муж думает о ней, переживает за неё, что ему плохо, именно плохо, больно, трудно от того, что она рядом и … недосягаема. Даже когда Эшер рядом, она чувствует его боль, которую тот старательно скрывает, не желая тревожить её… И вдруг — что-то непременно случалось у неё внутри — она внезапно отворачивалась от поцелуя и, тихая, подавленная, молча уходила к себе… А в том, что ощущает она страдания именно Эшера, Элиза не сомневалась. Ведь её муж — Эш…

— 52 —

Марис расхаживал по комнате от окна к дивану и обратно. Он был чем-то недоволен.

Авенезер устало полулежал на диване и молча следил за Эшером.

— Ну, и что дальше? — спросил Марис.

— Всё так же, — отозвался Колдун. — Ты должен добиться расположения своей супруги.

Эшер остановился и в упор посмотрел на Авенезера.

— Хочешь правду? — после паузы тихо спросил он.

Колдун слегка усмехнулся, словно знал, что именно скажет сейчас Марис, и кивнул:

— Хочу. Эшер сжал зубы, сдерживая ярость.

— Я согласился на твой план, — заговорил, наконец, он, — потому что в твоих рассказах всё было значительно проще! А теперь я, никогда не имевший недостатка в любовницах, встречаюсь с ними тайком, постоянно боясь, что Элиза об этом узнает! Я, как дурак, ухаживаю за своей женой и никак не могу добиться её! А силой взять то, что мне принадлежит, не имею права — всё наше дело рухнет!

Авенезер остановил Мариса негромким замечанием:

— Элиза — не твоя жена. Я сделал всё для того, чтобы она так считала, и таким образом упростил тебе задачу. А ты…

— А что я? — возмутился Марис. — Она вообще ни на кого не смотрит как на… на…

— …как на партнёра в постели, — спокойно закончил Колдун.

— Да, — продолжал Эшер. — Она явно верит мне: что я люблю её, что я не изменяю ей, что я забочусь о людях и что дурное обо мне — только злые сплетни. Я нежен. Но… Только всё, казалось бы, идёт на лад… Оп! И она… ускользает…

— Ты сам виноват, — невозмутимо ответил Авенезер. — Дал ей свободу деятельности, увёл от дома. Теперь она успешная дама: изданы две её книги, поставлены три её пьесы, проданы девять её картин… И это за два с половиной месяца! А ещё благотворительные концерты, аукционы. Ей некогда заниматься домом, тобой…

— Но… — Эшер стоял посередине комнаты, и в его взоре смешались отчаяние и злость. — Но я хочу её! Понимаешь? Я уже сам хочу… И гораздо сильнее, чем любую женщину до этого!

— Прекрасно, — равнодушно проговорил Колдун. — Так действуй. Ищи. Ищи жесты, прикосновения. Что-то осталось в её подсознании, что-то, что заставит её вдруг… растаять…

— Но для этого нужно чаще бывать наедине!

— А что тебе мешает? — удивился Авенезер. — Уж не работа ли?

— Тебе легко говорить, — огрызнулся Эшер. — Элиза всегда занята делами…

— Найди ей дела дома, — сказал Колдун.

— Как?

— Очень просто, — снисходительно пояснил Авенезер. — Элиза жаждет помогать людям. Пусть поможет сиротам… Да и сейчас это модно.

— Ты имеешь в виду усыновление?

— Да.

Марис задумался. Пожалуй, это выход. Усыновить сироту. Не младенца, а то капризы, плач… А лет пяти-шести… Элиза будет чаще дома. Нанять няньку — играть с ребёнком, гулять… А он, муж, может уединяться с супругой… И, глядишь…

— Но усыновление — процедура длительная. Справки, бумаги…

— Брось, — махнул рукой Авенезер. — Твои деньги и имя сделают всё за неделю. Даже на диагноз Элизы не посмотрят.