Легенда о Фейлель

— И ещё одно, — Динаэль серьёзно взглянул на дочь и протянул ей маленький плотно закрытый флакончик с розоватой жидкостью. — Если меня… уже не будет… а вода станет красной, то немедленно отправляйся к Хаиму: он знает, как в тот же миг перенести маму домой… Это на тот случай, если ей будет угрожать смертельная опасность, — пояснил он, — ведь ни Марису, ни Авенезеру она окажется не нужна… Правда, маме так будет значительно больнее: физическая боль при возвращении памяти в родном доме, где тебе явно из любви не могут рассказать правду, а все ждут… боль будет сильнее. Но лучше пережить боль, чем умереть в муках…

— 92 —

Солнце клонилось к закату. Его багровые лучи окрашивали темнеющие горы зловещим светом.

Войска выстроились на Границе.

Авенезер не знал, что у Фейлеля уже готово всё для закрытия Перехода. Задачей решающей битвы для Гимада и Динаэля было сохранение территории и время, необходимое для Хаима — Стража Перехода.

Авенезер видел своего врага. Тот, стройный, в лёгких прочных доспехах, в блестящем шлеме, ехал шагом на тонконогом скакуне вдоль строя своих солдат, о чем-то беседуя с другим воином, видимо, тоже высокого звания.

Авенезер с трудом сдерживал ярость. Причин для гнева у Колдуна было достаточно. Во-первых, он почуял, что противник каким-то непостижимым образом проник в дом Мариса. Загадкой оставалось — когда и как это произошло, ибо Чародей проверял ежедневно всех и каждого, но не ощутил ни в одном посетителе, — новом или постоянном, ни капли волшебной силы. Во-вторых, Верховному Магу явно удалось найти противоядие или способ нейтрализации Яда Забвения — Авенезер чуял, что воспоминания возвращаются к Элизе, пока неясными даже для неё самой образами, но возвращаются, и виновен в этом, несомненно, ненавидимый Чёрным Колдуном Фейлель. И, в-третьих, тот, кто сейчас так невозмутимо проезжал на коне перед своим войском, тот, кто столь непринуждённо поглядывал в сторону Тёмной Армии, тот, кто спокойно обсуждал с другим полководцем детали предстоящего сражения, — он уже находился в объятиях смерти, ибо Яд уже распространился по телу Дина, Яд, по глубокому убеждению его создателя, обязанный приковать безумца, добровольно отдающего свою жизнь за исцеление беспамятства любимой, к смертному ложу, с которого тот уже не поднимется и испустит дух в трагический момент невольной измены или, если повезёт, с трудом встанет на ноги после многих месяцев немощи, когда та, ради которой он пошёл на муки, сможет вспомнить своё прошлое, не принадлежа никому другому…

Кое-что, однако, и радовало Авенезера. Колдун смеялся, в душе предвкушая муки своего противника, когда в ближайшие часы Элиза разделит супружеское ложе со своим мнимым мужем. Чародей был доволен тем, что в своё время уговорил Мариса предстать перед похищенной в роли законного супруга, а не жениха или возлюбленного: подобное убеждение не давало повода честной от природы женщине сомневаться в том, что она искренне любила и любима, а лишь добавляло чувство вины перед забытым мужем. А чего не сделает добрая душа ради того, кого обидела, пусть и невольно… А уж сражаться с противником, чьи силы подорваны, для тёмного Чародея вообще было самым приятным занятием…

Авенезер поднял руку — раздался трубный звук. Битва началась.

— 93 —

Бой длился уже более пяти часов. Воины обеих армий устали.

Авенезер никак не мог понять, какая сила помогает Фейлелю. Почему он до сих пор легко, по крайней мере, так казалось, сидит в седле, отражает удары?

Дин был доволен ходом сражения. Как он и предполагал, Арон Гимад очень грамотно располагал полки, оборонялся и вёл атаки. Так что Динаэль вместе с Эркелем и Элелем выполняли свою задачу, не отвлекаясь на другое, — они оберегали солдат от гибели. Раненые были, и немало. Но убитых со стороны сил мира Дина не было. Именно этого и хотел сам Верховный Маг.

На противников ловкость и сила воина в лёгких необычных доспехах наводила суеверный страх. Хотя старые солдаты и отдавали должное мастерству этого врага.

— 94 —

Эшер сегодня ужинал дома. С супругой. Он смотрел на неё нежно, с любовью. Был ласков и предупредителен.

У Элизы сжималось сердце. Она как-то уж слишком остро сегодня ощущала боль мужа. И не могла решиться сказать ему, что, видимо, не испытывает более прежних чувств.

В конце концов, Элиза позволила Эшеру поцеловать себя в губы…

Потом она удалилась в свою спальню.

Марис отправился к себе, справедливо уверенный в том, что его сегодняшние старания и подсказки Авенезера, не пропадут даром: ночью или к утру Элиза сама придёт к мужу…

— 95 —

Динаэль давно сражался пешим. Он чувствовал, как тяжёл стал меч. Его сердце сжималось дикой болью. И он с горечью понимал почему. Но Дин каким-то невероятным мужеством не подпускал к себе Смерть, держал её на расстоянии, потому что ему ещё необходимо было сразиться с самим Авенезером. А тот избегал поединка.

Хаим доложил, что для закрытия перехода всё готово.

— Гимад! Уходи! — голос Динаэля перекрыл шум битвы.

Арон отводил полки. Чётко, быстро двигались воины.