Легенда о Фейлель

Эдилейн ожидала отца, любуясь видом из окна. Увара подогнал карету к крыльцу. Хозяин отеля, служители вышли на улицу — проводить знаменитого и уважаемого постояльца. Эди смотрела на этих людей и чувствовала невероятную гордость за то, что она дочь такого человека. Ведь даже за несколько дней, будучи загружен на конференции и ранен (о чём, впрочем, никто в гостинице и не подозревал), он принял и осмотрел как врач тут человек десять. И каждому что-то прописал, некоторым сам приготовил мази и микстуры. «Как он всё успевает? — думала девушка. — Когда?»

Вскоре появились отец и мистер Дерер.

— Майкл, — говорил Дин. — Ждём вас летом, тебя и супругу. Отдохнёте у нас от суеты города. У вас тут, конечно, красиво… Но у нас спокойнее и тише.

— Спасибо, — улыбался Дерер. — Мы обязательно приедем…

— 91 —

Наконец дверца кареты захлопнулась. Стихли прощальные возгласы. Экипаж мягко покатился по мостовой.

Динаэль выполнил обещание — взяв в руки какую-то книгу по медицине, лёг на спину на разложенное Уварой сиденье, подложив под голову высокую подушку.

Эдилейн тоже удобно расположилась на второй скамейке — на животе, подперев ладошками щёки, она собралась почитать ещё пахнущую типографской краской и известную ей наизусть «Песнь о Тане и Тине».

Непослушная прядка рыжих волос несколько раз уже падала девушке на глаза. Эди встряхивала головой и продолжала листать страницы. Когда в очередной раз волнистая прядь спустилась ей на лоб, Динаэль нежно убрал с лица дочери волосы, и маленький гребешок прочно закрепил кудряшку. Эди взглянула на отца. Тот, улыбаясь, протянул ей карманное зеркальце. Девушка посмотрела на себя: тоненький серебряный гребешок с изумительной золотой бабочкой изящно вписался в её причёску.

— Спасибо, папочка, — проговорила Эди. — Но когда?

— Это важно? — улыбнулся тот. — Пока мы ехали сюда, тебе тоже постоянно мешала эта прядка… А потом я увидел бабочку, и… Не нравится?

— Очень нравится! — воскликнула девушка и добавила. — А мне показалось, что тебе понравится вот это…

И Эдилейн протянула отцу зажим для галстука. Динаэль как-то странно, но явно счастливо, рассматривал подарок.

— Спасибо, солнышко, — тепло проговорил он. — Спасибо.

Эди смотрела вопросительно, словно ожидая ещё чего-то. Тогда Дин слегка отогнул борт пиджака, приподнявшийся чуть выше места, где галстук крепится зажимом, и девушка с изумлением увидела серебряные кленовые листочки на белом золоте ювелирного чуда. Зажим, который подарила Эди отцу, был подобен тому, что сейчас скреплял его галстук, подобен, как дети подобны своим родителям: нечто общее, трогательное, наследственное передаётся из поколения в поколение, и в каждом есть нечто новое, своё, индивидуальное.

— Это, — пояснил Динаэль, — подарила мне твоя мама, когда мы впервые вместе ездили на симпозиум… Спасибо, девочка моя, — повторил он. — Спасибо, милая…

— 92 —

Часов в десять вечера остановились полюбоваться ночным морем, высоким тёмным небом, ясной луной и яркими звёздами.

Лёгкий солёный ветерок обдувал лица отца и дочери, стоявших у самой кромки воды. Через пару километров дорога свернёт в сторону, и Эди хотелось насладиться величественным простором и тишиной, едва нарушаемой тихим шуршанием камешков под ногами.

— Папа, — спросила она, а мама тоже любит море?

— Да, — улыбнулся Дин.

— А мы поедем летом к морю? Все вместе?

— Поедем, — пообещал отец.

Они ещё стояли некоторое время, молча. Потом Динаэль ласково поцеловал дочь в волосы и направился к карете. На немой вопрос своего господина, кучер отрицательно покачал головой.

— Нет, сэр, — Увара многозначительно погрозил пальцем. — Как договорились: вы будете спать, я — править лошадьми…

Дин с улыбкой развёл руками и сел в экипаж.

Эдилейн, вернувшаяся в карету через несколько минут после отца, захлопнула за собой дверцу и сказала полувопросительно, полуутвердительно:

— Спать?..

— Пожалуй, — согласился Динаэль и притушил свет ночника. — Если захочется пить, — добавил он дочери, — вот на столике моя фляжка. Вода славная, Увара сходил к роднику.

— Спасибо, — кивнула Эдилейн. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, милая, — ответил Дин.

Карета, плавно покачиваясь, покатилась по дороге.

— 93 —

Эди почему-то не спалось. Она лежала тихо, как мышка, боясь потревожить отца, и думала: «Даже о себе не позаботится! Согласился ехать лёжа и не сменять Вару только потому, что не хочет расстроить маму своим измученным видом… А мама всё равно догадается… И только он способен её утешить…»

«Интересно, а зачем вода? Он сам по ночам, кажется, никогда попить не выходит… Для меня? Я тоже, вроде, обычно не просыпаюсь от жажды…» Девушка взглянула на отца. Тот лежал на боку, лицом к стенке, укрывшись пледом почти с головой. «И спит странно, — подумалось вдруг Эдилейн. — Мама как-то сказала, что папа спит только на спине…»

Девушка тихонько приподнялась на локте и заглянула в лицо отца. Глаза Дина были плотно закрыты. Но в слабом свете ночника ей показалось, что длинные чёрные ресницы подрагивают, а щёки слишком бледны…